Что мы знаем друг о друге?
Николай Иванович Бондарь
этнограф, кандидат исторических наук, работает на историческом
факультете Кубанского государственного университета.
Занимается проблемами этнографии и фольклора Кубани.
к содержанию раздела ::: к содержанию статьи
СЕВЕРОКАВКАЗСКАЯ СЕМЬЯ ЯЗЫКОВ*
*(Существуют два вида лингвистической классификации: морфологическая (по грамматическому строю) и генеалогическая, в основу которой положены родственные связи между языками. Поскольку язык является одним из основных этнических признаков, генеалогическая классификация позволяет выявить общность происхождения народов, их родство или же исторические связи.
Все языки, между которыми наблюдается хотя бы отдаленное родство, объединяются в одну семью. Насчитывается несколько десятков крупных языковых семей. Каждая семья делится на ветви, или группы, в некоторых крупных семьях выделяются также подгруппы. Они, в свою очередь, распадаются на отдельные языки, а языки — на диалекты и говоры.)
К ней относятся автохтонный этнос этого региона — адыгейцы (самоназвание адыге), а также близкородственные им кабардинцы и черкесы. По конфессиональной принадлежности они мусульмане-сунниты. Адыгейский язык принадлежит к абхазо-адыгской ветви северокавказской семьи языков.
Более или менее достоверные источники о численности адыгов в прошлом столетии отсутствуют, но имеются сведения о том, что в 1867 году, после переселения значительной части горцев в Турцию, в Кубанской области их оставалось свыше 75 тысяч человек. Согласно переписи 1989 года, в Краснодарском крае, в том числе В Адыгейской автономной области, проживает 116 067 представителей этого этноса (в 1979м— 102 972). Часть края является их этнической территорией, то есть именно здесь происходило формирование адыгейского народа. Этническая история его до конца не изучена и имеет, очевидно, очень древние корни. По крайней мере, выявленные лингвистические параллели между протокитайско-тибетскими и протосеверокавказскими языками, а также между последними и одним из древнейших языков Малой Азии — хаттским и языком североамериканских индейцев надене требуют дополнительных исследований, как и более поздняя история адыгов.
В период складывания современной этнической карты края, в XVIII—XIX веках, внутри адыгского этнолингвистического массива интенсивно протекали очень сложные этногенетические процессы: перекраивались этнические территории, исчезали одни объединения и появлялись другие, стирались локальные особенности и выделялись крупные субэтносы, подчинявшие соседей, одним словом, шло формирование нового этноса3. Борьба европейских держав и Турции за обладание Кавказом и последовавшая эмиграция адыгов в пределы Османской империи нарушили естественный ход событий. Однако эти же обстоятельства, а также постепенное включение Западного Кавказа в экономическую жизнь России в конечном итоге способствовали ускорению консолидации и образованию нового адыгского этноса — адыгейцев.
Культура этого народа богата и самобытна. Она привлекала внимание исследователей и до революции. Уже тогда были по достоинству оценены ее разнообразный жанровый состав и значение. «Поэзия — жизнь, душа, память бытия древних черкесов, живая летопись событий в их земле. Она управляет их умом и воображением в домашнем быту, на съездах народных, в увеселениях, печали, встречала их рождение, сопровождала от колыбели до могилы их жизнь и передавала потомству дела»,— писал историк и просветитель прошлого столетия Хан-Гирей.
Один из наиболее ярких жанров народной культуры адыгов — героический эпос Нарты. В семитомном его издании опубликовано 705 песенных и прозаических текстов с вариантами. В прошлом исполнителями нартских сказаний были джэгуако — народные сказители, пользовавшиеся большим авторитетом и уважением среди горцев. Главные герои эпоса — Сосруко (Саусырыкъуэ), Орземес, Батрэз, Ашамез, Бадиноко и другие — совершают подвиги, избавляя народ от врагов, добывают огонь, вступают в своеобразные поединки с великаном— иныжем, являются выразителями этических норм и нравственных ценностей адыгов.
Традиции эпоса нашли продолжение и в несколько иной поэтической форме — исторических песнях, причем истоки их, очевидно, уходят в глубь времен. Не исключено, что в них запечатлены такие далекие события, как борьба с готами («Даосын Басхан») и аварами («Бай-кан-хан»). По крайней мере, историзм более поздних произведений (XI—XVI веков) сомнения не вызывает, так как подтверждается и другими источниками (например, песнь о поединке касожского и русского князей Редеди и Мстислава Удалого — «Сагише о Ридаде»). Создание исторических песен продолжалось и в первой половине XIX века, и в последующие годы.
В целом песенно-музыкальный фольклор адыгов не только разнообразен, но и в ряде случаев уникален. Особенно это относится к обрядово-магической поэзии, то есть песням, связанным с проведением различных обрядов и магических действ: охота, врачевание, вызывание дождя и т. п. Наиболее оригинальны так называемые «колыбельные для старцев»: согласно преданию, некогда люди жили очень долго, стариков, впадавших в детство, укладывали в колыбели и, укачивая, исполняли им эти песни.
Своеобразным песенным жанром являются хохи — торжественные здравицы в связи с тем или иным важным событием и гыбза — песни-плачи. Многожанрова и фольклорная проза: сказки (волшебные, о животных, бытовые), сказания, предания, легенды... Важную роль в жизни адыгейцев играют загадки, скороговорки, пословицы и поговорки. Они глубоки по содержанию, нередко ироничны, а смысл их понятен человеку любой национальности: «Если встретил дурака, то отдай ему шапку и уходи»; «Лучше доброе оружие, чем плохой попутчик»; «Кто выращивает лес, тот не всегда видит при жизни плоды своего труда»; «Медведю кажется, что волк слишком лохмат»; «Старый друг не становится старым врагом»...
Не все, наверное, знают, что у адыгов существовал фольклорный театр в различных его формах: театр одного актера, театр теней и, вероятно, кукольный. Красочные и сложные календарные и производственные праздники и обряды в настоящее время сохраняются в основном в памяти старожилов, а в прошлом сопровождали выход в поле и возвращение с пахоты, начало сева, уборку урожая, выгон скота на летнее пастбище и были связаны с божествами — покровителями земледелия (Тха-гиледжем), скотоводства (Амышем и Ахыном), кузнечного ремесла (Тлепшем), охоты и леса (Мезитхой), громовержцем Шибле и другими.
Очень своеобразны обряды жизненного цикла: родильный, похоронный, свадебный.
Можно ли представить свадьбу без участия жениха и невесты? Для адыгов это было нормой. Невесту не сразу перевозили в дом родителей жениха. Первые месяцы после замужества она обычно находилась в доме аталыка — воспитателя мужа, в отдельной комнате, а супруг посещал ее ночью, тайком, чаще всего проникая в дом через окно, чтобы никто не видел. Сам он также не жил в это время в своем доме, а скрывался у кого-нибудь из родных. Новобрачные не должны были показываться на глаза родственникам, и только лишь после «малой» совершалась «большая» свадьба, когда молодых принимали в дом родителей мужа.
Для адыгейцев, так же как и для некоторых других народов, характерен обычай избегания, однако здесь он существовал в более выраженной и жесткой форме. Шире был и круг лиц, на которых распространялось действие обычая. Его соблюдала не только невестка по отношению к родственникам мужа, особенно его отцу и деду, но и муж по отношению к родителям жены, сами супруги по отношению друг к другу, отец и малолетние дети между собой. Как правило, муж и в своем доме, спустя год после «большой» свадьбы, посещал жену лишь ночью и тайком. Молодые не появлялись вместе на людях и при родственниках не разговаривали друг с другом, зять не мог присутствовать на похоронах тестя и тещи.
Немало интересного и в других сферах традиционной культуры адыгейцев — аталычестве, этикете, обычаях гостеприимства... Многое, конечно, ушло или уходит из быта, однако многое сохраняется, даже возрождается, проявляясь в повседневном и праздничном общении и поведении.
к содержанию раздела ::: к содержанию статьи
