Средняя Кубань. Рассказ о народах В.Б. Виноградов

Средняя Кубань. Земляки и соседи.

Поляки

Одним из самых ранних свидетельств пребывания поляков на берегах Кубани является упоминание священослужителя Иона Валенси, обращавшего в католичество «ясов и другие народы на берегу Черного моря» в первой половине XIV века. Впоследствии польские дипломаты, путешественники (Мартин Броневский, Ян Потоцкий и другие) оставили яркие описания местных достопримечательностей. Однако, более или менее массовое появление здесь поляков связано со службою таковых в составе российской армии, кавказские части которой периодически использовались как место ссылки «бунтовщиков» после очередного восстания в Польше.

Вопрос о пребывании ссыльных поляков на Кубани изучен слабо. Но недавние исследования доктора исторических наук А. X. Бижева (см-, например, его монографию «Адыги Северо-Западного Кавказа и кризис восточного вопроса в конце 20-х — начале 30-х гг. XIX века». Майкоп. 1994. С. 308— 319) отчасти раскрывают эту проблему. С другой стороны, поляки, предводительствуемые Т. Лапинским, воевали на Кубани в рядах антироссийских сил, а линейные и черноморские казаки участвовали в подавлении польских мятежей, принося в родные станицы важную информацию о дальней стране и ее народе.

Известно, что еще в 1816 году в состав Кубанского конного Линейного полка, базировавшегося в станице Прочноокопской, было принято семь поляков, плененных в ходе войны 1812 года. А в 1832 году в станицы полка были зачислены еще 70 душ мужского пола из польской шляхты и граждан Подольской губернии. Спустя два года, в полк вновь были приняты 9 польских семей (Сикорского, Домбровского, Яворського, Созанского, Козловского и др.), см.: Колесников В. А. Донцы на Кубани. Ставрополь. 1995. С- 27—28).

Армавирский краевед Б. Л. Выродов писал: «Форштадские старики, по рассказам своих отцов и дедов, передавали, что через Прочный Окоп и станицу Прочноокопскую не раз проходили на место службы «мятежники-поляки». 14 среди них будто бы были такие, которые потом оставались жить «на форштате». Назывались польские фамилии — Дищинскне, Барщевские и другие, произошедшие от браков поляков с русскими.

У писательницы Ирины Корженевской (посещавшей несколько раз Армавирский краеведческий музей) в ее историческом романе «Дубовый листок» (Куйбышевское книжное издательство. 1964) главным героем выступает польский офицер Михаил Наленч — один из повстанцев 1831 года. Он является не вымышленным лицом, а действительно польским офицером, который после восстания прибыл в кандалах в город Ставрополь. Отсюда со своими товарищами-поляками через Прочный Окоп был направлен в Усть-Лабинскую крепость. Писательница И. Корженевская отыскала «послужной список» этого поляка, оставшегося навсегда на Кавказе и доблестно служившего в Кавказской армии...». (Б. Л. Выродов. Декабристы и Средняя Кубань. Армавир. 1994. С. 37—38). Многие действия романа протекают в станицах, окружающих современный Армавир.

Здесь же следует назвать и исторический роман видного адыгейского писателя Исхака Машбаша «Жернова» (Майкоп. 1993), в котором с опорой на достоверные исторические источники (в том числе личные записки Т. Лапинского) обстоятельно (хотя и не во всем объективно) разрабатывается тема участия поляков в освободительной борьбе «закубанских черкесов».

После окончательного присоединения Северо-Западного Кавказа к России прослойка поляков на Кубани, как и на всем Кавказе, постепенно росла. Причем в их деятельности прослеживаются примечательные ньюансы. Один из предреволюционных авторов (В. Л. Величко, чей труд «Русское дело и междуплеменные вопросы» был репринтно воспроизведен в 1990 году) не без оснований рассуждает так: «...На Кавказ разновременно было выслано или принято на службу довольно много поляков, не примирившихся с русской государственностью и не останавливающихся перед самыми иезуитскими средствами, чтобы вредить русскому делу. Плоды их разрушительной работы и доселе можно проследить в некоторых местах. Являясь по мундиру и языку пришлыми русскими чиновниками, они эксплуатировали, притесняли и дразнили народную национальную массу, роняя, опорачивая в ея глазах русское имя, а наряду с этим сближаясь с беспокойнейшими слоями разноплеменной туземной интеллигенции, порождая и обостряя в ней отрицательное отношение к русской государственности...».

Как же прочитывается сегодня состояние польской общины в Армавире досоветской эпохи, насчитывавшей около 1,5% от почти 60-тысячного населения города (то есть менее 1 000 человек)?

Чаще всего сведения о поляках представляют статьи местных газет, особенно «Откликов Кавказа», а также и скромные материалы, отложившиеся в архивах.

В Армавире функционировал Римско-католический костел (на месте возводимого ныне на улице Энгельса № 25 здания налоговой инспекции), разрушенный в августе—октябре 1993 года, буквально на наших с вами глазах. При нем действовало римско-католическое училище для поляков и объемная библиотека духовных и светских (беллетристика) книг (последние были «изъяты» властями в количестве 850 экземпляров в 1923 году, «как не отвечающие сану поповскому... и направлены в политпросвет» (газета «Трудовой путь». 1923. № 29). В Армавире было и католическое кладбище.

«Отклики Кавказа» 5 апреля 1916 года (№ 77) публиковали отчет о заседании «Польского общества помощи жертвам войны в Армавире». В ходе его, при большом стечении публики («нижний этаж помещения был переполнен») состоялось открытие и освящение школы (па 52 учащегося) и яслей па 68 детей для поляков-беженцев. Прочувственно выступали городской римско-католический священник (ксендз) отец Игнатий Лабановскнй и гласный городской Думы 1915 года, один из 3-х нотариусов г. Армавира Адам Петрович Мазарек - яркий подвижник польской общины города, дом которого («идейный центр» местных поляков) был разрушен погромами 1905 года.

«После речи А. П. Мазарека дети пропели «Боже, Царя храни» и польский гимн «Боже цось Польскэ». Затем выступили дети, прочитавшие с большим воодушевлением и умением русские и польские стихи...».

В том же году, поздней осенью, газета запечатлела еще одну характерную сценку из жизни городской польской общины: «Армавирская польская колония достойно почтила память своего любимого писателя — выразителя польских национальных идеалов — Генриха Сенкевича.

16 ноября в 1 1 часов утра костел не вмещал той многочисленной и разнообразной толпы, которая пришла на молитву о недавно скончавшемся польском писателе, признанном не только нашим отечественным, но и интернациональным писателем».

Звучал бархатный аккорд басов фисгармонии, тонко переливалась звуковая линия прекрасной скрипки, эхом откликалась богатая виолончель. Музыка Грига. Молитвы. Шопен. Посреди костела в серебряном большом венке, увитый зеленью, располагался портрет писателя. На амвоне служил мессу приезжий ксендз из Ставрополя — отец Иосиф Кропивницкий...

По архивным данным, поляки, в основном, принадлежали к интеллигенции Армавира (врачи, чиновники, учителя), причем их основной состав еще не выявлен. Тем не менее, известностью среди горожан пользовались (кроме названных выше) — Ян Францевич Заяс — владелец универсального магазина обуви с фабричного склада в Варшаве, Юлиан Петрович Пержинскнн — еще один городской нотариус; Мария Станиславовна Фиалковская — заведующая музеем общества «Попечения о детях», Я. Л. Варшавский — зубной врач, владелец «1-ой Армавирской зубной лечебницы», Я. П. Гридинский — городской санитарный врач...

Проживали поляки и в сельском округе Армавира. Но информация о них пока еще не собрана.

А ведь еще далеко не все возможности привлечения архивных и изустных свидетельств использованы! Например, Лилия Теодоровна Нерлевская, семья которой поселилась на Средней Кубани с начала XX века, установила недавно эпистолярный контакт со мной. Расширяя знакомство, мои ученики (С. В. Телепень, С. Н. Ктиторов) вышли на ранее не востребованные пласты информации о судьбах конкретных «армавирских поляков». В этом же направлении начала поиск студентка-историк Елена Макарова... Подобную работу нужно продолжать и углублять!.. Тифлисе Русудан — дочери прославленной царицы Тамары,

Смотрите также: