Средняя Кубань. Рассказ о народах В.Б. Виноградов

Средняя Кубань. Земляки и соседи.

ЧЕРКЕСЫ

В обыденном сознании трудно совмещаются такие достоверные факты: с одной стороны, черкесы — это конкретный народ (близкородственный кабардинцам и адыгейцам), живущий по-соседству со Средней Кубанью в Карачаево-Черкесии, но также частично и на территории Успенского района Краснодарского края; но с другой, — каких-то 150—200 лет назад, говоря словами историка XIX века: «Под именем «черкесы» скрывается немало племен, которые носят самые разные названия и в большинстве своем выселились в Турцию после покорения Кавказа» (А. М. Дир). В зарубежной литературе эта традиция сохранилась до нашего времени, а в ряде стран Ближнего и Среднего Востока черкесами, нередко, именуют всех выходцев с Кавказа.

К этому следует добавить и вообще нечто на первый взгляд странное: в период Всесоюзной переписи 1926 года и в ближайшие последующие годы народ с таким именем не зафиксирован, хотя существовали и «Адыгейская (черкесская)» и '«Черкесская» автономные области. И только в начале 1930-х годов некоторые представители адыгской интеллигенции стали определять свою национальность историческим термином «черкес», а уже спустя каких-то десять лет, накануне Великой Отечественной войны, 80% адыгских обитателей Черкесской АО в составе Ставропольского края называло себя «черкесами» Это свидетельствовало о сложении чуть ли не на наших с вами глазах в границах нынешней Карачаево-Черкесии и ее наиближайшей округи новой, собственно черкесской народности как органической части всех северокав-казских адыгов.

«Литературным является кабардино-черкесский язык. На нем имеется сейчас довольно богатая литература. Из среды черкесского этноса вышли известные ученые, общественные, государственные и военные деятели как дооктябрьской России, так и СССР, а также современной России.

В г. Черкесске имеется НИИ гуманитарных проблем, ученые которого исследуют не только вопросы истории, культуры, экономики Карачаево-Черкесии, но и в целом общеадыгские проблемы. Выходцы из черкесских аулов сейчас работают во многих вузах России, региональных и центральных государственных учреждениях. В Черкесске издается литература на кабардино-черкесском языке, ведутся радио- и телепередачи.

По переписи 1989 года в СССР проживало 52 363 черкеса, из них в РСФСР 50 764. Большое количество черкесов живет в странах Ближнего и Среднего Востока, но точное число их указать из-за особенностей этностатистики этих государств затруднительно».

Такие сведения указываются в современном этносоциологическом справочнике. Очевидно, что они объясняют далеко не все...

В туманной дымке далеких веков таится загадка даже самого появления имени «черкесы». Существует много гипотез его происхождения Одна из них считает, что в основе термина «черкесы» лежит слово «керкеты» (так называли античные авторы одно из крупных меотских племен в конце I тысячелетия до новой эры). Предполагается, что в грузинском языке слово «керкеты» превратилось в «черкези» и оттуда «вернулось» в Прикубанье, покрывая собой, начиная с XIV века, все более широкий круг адыгских племен, а затем став и поистине собирательным названием для большинства северокавказских горцев, называвших себя «адиге». Другая версия, опираясь на сообщение западноевропейского автора начала

XVI века Джорджио (Георгия) Интериано, утверждавшего, что черкесами называют адыгов татары и османы (то есть тюрки), подразумевает, что «этноним черкес, возникший в среде тюркоязычного населения для обозначения адыгов, был воспринят лицами, посетившими Северный Кавказ, а от них вошел в европейскую и восточную литературу» (Н. Г. Волкова).

В любом случае, следует согласиться с мнением выдающегося знатока адыгских истории и этнографии В. К. Гарданова, который утверждал: «Расширенное толкование слова «черкес», принятое в русской и иностранной литературе первой половины XIX века, имело под собой то реальное основание, что адыги действительно тогда были самой значительной этнической группой на Северном Кавказе, оказывавшей большое и всестороннее влияние на окружающие их народы»...

Однако какие же собственно адыгские племена и «колена» легли в основу постепенного историко-культурного обособления тех, кто сегодня именует себя гордым именем «черкесы»? Где и как произошло все это?

Основным, более древним компонентом в формировании черкесской народности, были бесленеевцы — старинное и некогда мощное ответвление адыгов в Закубанье. Они жили вдоль верхнего и среднего течения рек Лаба, Уруп, Кубань, спускаясь на равнинные пастбища, простиравшиеся вплоть до южных окрестностей нынешнего Армавира. По авторитетному суждению первого кабардинского историка Шоры Ногмова, «их князья происходят от Коноко, отчего их называют по имени славного предка — Коноковыми».

Бесленеевцы становятся известны на страницах письменных документов с XVI века, причем русские источники подчеркивают удаленность и независимость от Кабарды бесленеевскпх мест поселений.

По сведениям XVI—XVIII веков бесленеевцы постоянно и храбро оборонялись от многочисленных внешних врагов( ногайцев, калмыков, крымчаков, турок), зарившихся на их «родовые земли» и благоприобретенное имущество. Впрочем, в годы затишья на своих границах бесленеевцы и сами были весьма горазды на стремительные и опустошительные набеги за добычей и пленными.

Возрастающий натиск Османской Порты и Крымского ханства побудил бесленеевских вождей (вместе с другими адыгскими и абазинскими князьями) искать союза и защиты у Русского государства. Переговоры в Московском Кремле трех совместных посольств 1552, 1555 и 1557 годов завершились актом добровольного присоединения части адыгских «племен» и некоторых соседей к политике Русского государства, что, однако, не смогло обеспечить прочной и надежной безопасности от турецко-крымских притязаний, становившихся все более жестокими и далекоидущими. Вот строки из документа второй четверти XVII века: «бесленеи дают крымскому хану Шан-Гирею ясаку (то есть дани): ясырю (значит, в неволю, для продажи в рабство) женок и девок, аргамаков (породистых лошадей) и шанцирей (кольчужных воинских доспехов по тем временам чрезвычайно дорогих), всего названного по пятьсот, а Шан-Гирей требует тысячу,..».

Бесленеевцы пытались обезопаситься, отдавая прелестных своих княжен и дворянок в татарские ханские гаремы и беря себе в жены многочисленных дочерей крымских Гиреев и приближенных. Они с охотой принимали у себя на воспитание ханских сыновей (обычай аталычества). Стоит вспомнить, что знаменитый сподвижник российского императора Петра I Александр Бекович Черкасский был урожденным Девлет-Гиреем Бекмурзйным — прямым потомком бесленеевских владельцев, породнившихся с крымским двором, но сохранивших адыгский патриотизм. Не случайно, одной из его жизнеобразующих идей, сформировавшейся во время ногайско-крымского плена еще в детстве, был план грандиозного российско-казачье-горского похода в Закубанье, чтобы навсегда освободить его обитателей от диктата Крыма и Турции. Но раз за разом «Бесленей» подвергался опустошительным набегам османских и союзно-вассальных им крымских войск, отчего, по словам стамбульского военного разведчика Эвлия Челеби, бесленеевцы вынуждены были спасаться все глубже в горах. Они самоотверженно, храбро, постоянно отстаивали свое право быть самими собой. В недрах народного самосознания складывается образ героя, способного постоять за родину, за своё племя. И именно такой образ пленял душу, ум и сердце черкесских красавиц:

Если хотите послушать меня:

Нужен такой мне жених,

Чтоб из конюшни он вывел коня,

Лучшего из вороных,

Чтобы седлал его черным седлом,

Чтобы в седле он помчался верхом,

Чтобы, зайдя неожиданно в тыл,

Надвое крымскую рать разделил,

Чтоб воевал неустанно,

Чтобы красавицы пели о нем,

Чтоб он преследовал ночью и днем

Злобного крымского хана,

Чтобы сумел землепашцев поднять,

Чтобы повел их на крымскую рать,

Чтобы он всех побеждал смельчаков,

Чтобы дрожать заставлял он врагов, Ч

тобы, когда возвращается рать,

Был он всегда позади.

Чтобы, когда ополчается рать.

Был он всегда впереди,

Чтобы казался он страшным врагу, —

Я для такого себя берегу!..

Последний опасный набег состоялся в 1790 году, когда 30-тысячный турецкий корпус под командованием Батал-паши был сокрушен и разбит российскими войсками, поддержанными частью горских ополчений, на берегу верхней Кубани, неподалеку от нынешнего города Черкесска.

С этих пор, бесленесвцы становятся ближайшим приграничным народом к владениям России, выдвинувшимся на правый берег Кубани по всему ее течению. Весьма знающий автор начала XIX века С. М. Броневский описывал их так: «Живут зажиточно и опрятно по Черкесскому обычаю в больших деревнях, числом до 1 500 семей; сеют немного хлеба, держат много скота, наипаче овец, коих отгоняют восемь верст выше Прочного Окопа. Не менее промышляют воровскими поисками в соседние земли или, как сами называют, наездничеством и ремеслом военных людей...». Он же сообщает, что бесленеевцы с открытой душой принимают беглецов из числа разных других адыгских племен. И действительно, вторым важнейшим компанентом формирования нынешней черкесской народности являются кабардинцы, которые большими группами уходили в ближайшее Закубанье, отказываясь подчиняться российским державным порядкам, утверждавшимся на их земле.

Это особенно ярко проявилось, начиная с рубежа XVIII— XIX веков.

Главным организатором такого рода сопротивления был кабардинский князь Адиль-Гирей Атажукин. Царские власти, недовольные его воинствующим «исламизмом», военной активностью и пропагандой ориентации на Турцию, определили ему местом поселения город Екатеринослав (сегодняшний Днепропетровск). Но он бежал из этой ссылки к бесленеевцам и затем, неоднократно возвращаясь в родную Кабарду, Адиль-Гирей «уводил» немалые «партии» кабардинцев за Кубань, в округу своего поселка, расположенного в «весьма крепком месте при речке Малый Зеленчук». Особенно усилился приток «немирных» кабардинцев в 1804 («едва ли самом тяжелом годе борьбы России с Кавказом», как писал авторитетный дореволюционный историк Н. Ф Грабовский) и в 1822 году в ходе и после подавления генералом А. П. Ермоловым серии антироссийских мощных выступлений в Кабарде. События первого из них были, между прочим, художественно отражены М. Ю. Лермонтовым в поэме «Измаил-Бей», в которой достаточно достоверно показана обстановка в Закубанье и вокруг него, когда «громадные толпы кубанцев и громадные скопища кабардинцев остервенились» (это слова документа!) и нанесли чувствительные поражения царским генералам Глазенапа и Лихачеву.

В те годы именно адыги Верхней Кубани и Закубанья, неистово отстаивающие свою независимость от посягательств имперских властей, становятся символом вооруженного свободолюбия горцев. Вспомните в «Кавказском пленнике» А. С. Пушкина такую характеристику:

Черкес оружием обвешан;

Он им гордится, им утешен;

На нем броня, пищаль, колчан,

Кубанский лук; кинжал, аркан

И шашка, вечная подруга

Его трудов, его досуга...

Одновременно официальные документы, воспоминания, художественные произведения точно и беспристрастно зафиксировали набеги закубанских адыгов в границы российских владений, разорение ими казачьих станиц, селений и т. п. Все это накаляло и без того сложную обстановку. Последняя обострилась после того, как по Адрианопольскому миру, заключенному с Турцией в 1829 году, закубанский «край» официально отошел к России, что активизировало российское продвижение сюда и, вооруженное сопротивление ему, подвиги которого славились в фольклоре адыгов и вызывали восхищение части общественных сил как внутри Российской империи, так и за ее пределами.

В 1830—1840-х годах возникли «передовые» Зеленчукская, Урупская и Лабинская кордонные линии, прямым следствием которых стало, по словам генерала К. Ф. Сталя, «покорение абазин, беглых кабардинцев и бесленеевцев». С этого времени начался роковой разлом в судьбе этих народов. Большая их часть, не желая подчиниться, признать поражение, отступала все дальше к Черному морю, чтобы потом по логике непримиримой борьбы и ослепленности враждой переселиться в «единоверную Турцию», потеряв свою историческую родину. Меньшинство избрало другой путь: стало сосредотачиваться в верховьях Кубани, где бесленеевцы и кабардины все теснее смешивались друг с другом, постепенно теряя грань и так не слишком уж значительных различий друг с другом. Так на территории Карачаево-Черкесии возникла россыпь кабардино-бесленеевских аулов, а на юго-восточной оконечности теперешнего Краснодарского края пустили свои корни крупные аулы — Кургоковский, Коноковский, «Ашхошехуж» (Щхащефищ), два из которых до сих пор сохранили адыгское население и названия в Успенском районе.

По данным блестящего дореволюционного кубанского краеведа Е Д. Фелицина, первые из названных аулов в 1871 году были населены почти исключительно бесленеевцами в количестве 996 и 1124 жителей; в третьем преобладали кабардинцы, жившие вместе с бесленеевцами.

В начале XX века Баталпашинский уезд Кубанской области — основная территория обитания, хозяйствования и культурного прогресса ранее независимых адыгских близкородственных групп — подвергся все более заметному воздействию русских традиций, культуры и быта, что, с одной стороны, окончательно вывело горцев из состояния изоляции, а с другой, служило консолидирующим моментом в создании предпосылок для тех процессов, о сути которых видный современный исследователь, профессор И. X. Калмыков пишет так: «За годы Советской власти различные адыгские этнические группы в Карачаево-Черкесии сложились в самостоятельную черкесскую народность, имеющую свой язык...».

В народе говорят: новые времена — новые песни. В праздничном обиходе адыгов звучали теперь и такие здравницы:

...И пусть богатеет,

Пусть вечно цветет

Страна, что нас греет

И кров нам дает.

Чтобы полна была

Наша казна

Чтоб были согласны

Все племена.

Чтоб шли за крылатым.

Силой богатым,

За русским братом,

Как за вожатым.

Чтоб пели бы песни,

Жили бы дружно,

Спешили бы с помощью,

Если нужно.

Чтоб поживали.

Горя не знали,

Чтобы врагов своих

Одолевали.

Да будет так!

...Черкесская народность (рядом с адыгейской и кабардинской) составляет исторически неотъемлемую и выразительную часть общеадыгейской этно-культурной панорамы на Кубани и вокруг нее.

РЕКОМЕНДУЕМАЯ СПЕЦИАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА:

Алексеева Е. П. Древняя и средневековая история Карачаево-Черкесии. Москва. 1971.

Бижев А. X. Адыги Северо-Западного Кавказа и кризис восточного вопроса в конце 20-х — начале 30 гг. XIX века. Майкоп. 1994.

Гарданов В. К. Общественный строй адыгских народов (XVIII — первая половина XIX вв.). Москва. 1967.

Гибель Черкесии. Краснодар. 1994.

Калмыков И. X. Черкесы. Историко-этнографическнй очерк. Черкесск. 1974.

Невская В. П. Аграрный вопрос в Карачае и Черкесии в эпоху империализма. Черкесск. 1972.

Очерки истории Карачаево-Черкесии. 'Т. I. Ставрополь. 1967.

Черкесия в XIX веке. Майкоп. 1991.

Черкесы (адыге). Нальчик. 1991.

Смотрите также: