Тимофей Котляревский
к содержанию статьи :: к содержанию раздела
В отличие от первых трех атаманов Тимофей Терентьевич Котляревский не принимал непосредственного участия в организации Черноморского казачьего войска и после разгрома Сечи служил в Самарском земском правлении, затем у азовского генерал-губернатора. Вскоре после начала войны с Турцией он записался в черноморцы и участвовал в сражениях, особенно отличившись под Измаилом, а в 1789 г. был избран войсковым писарем. Входя в состав войскового правительства, рассматривал вместе с Чепегой и Головатым все текущие дела войска, от челобитных казаков с просьбами выдать «билет» на отлучку до выписки землемера в Екатеринодар и утверждения так называемого «Порядка общей пользы», закреплявшего привилегии войсковой старшины.
В 1797 г., после смерти кошевого атамана Чепеги и в связи с отсутствием Головатого, находящегося в походе, Котляревский, будучи старшим в войске по должности, поехал в Петербург на коронацию Павла I. «Положение главного старшины в войске,— писал Е. Д. Фелицын,— как бы само собой открыло Котляревскому доступ к атаманской булаве». 27 июня 1797 г. Павел I назначил его войсковым атаманом. Таким образом Котляревский стал первым атаманом, не избранным казаками, а назначенным свыше.
Думается, что если б император мог предвидеть ход дальнейших событий, он бы усомнился в своем выборе. Ибо Котляревский, столкнувшись с возмущением масс, проявил полную неспособность в управлении казачьей «вольницей», что не укрылось даже от современников. В 1798 г., уже после подавления бунта, генерал-лейтенант Марков, совершив объезд границы и посетив Екатеринодар, писал царю (конечно, несколько упрощая суть дела), что «беспорядков» бы не было, если бы Котляревский следовал «давнишним обычаям» и уступил казакам. Однако новоявленный атаман, «не любивший брататься с рядовой чернью, как это велось в Сечи», не только ни в чем не уступил справедливым претензиям казаков, но и, продемонстрировал редкостное вероломство. По меньшей мере трижды он жестоко обманывал их: пообещал казакам выдать положенный провиант, но потом отказал; уговорил «бунтовщиков» составить прошение императору и с ним отправил в Петербург зачинщиков выступления, одев и обув их должным образом за войсковой счет, и в то же время упредил депутацию тайным посланием царю, изображая случившееся как зловредный «заговор», крайне опасный для государства. Естественно, казачьих посланников ожидали казематы Петропавловской крепости... Наконец в текст присяги атаману по требованию казаков были включены слова, что он, Котляревский, «отмщать обиды своей не будет». Но безжалостная расправа над восставшими и всеми, кто им сочувствовал, опровергла их. Более того Котляревский потребовал, чтобы каждое куренное селение дало подписку о доверии атаману, а в те, которые отказывались, посылал старшин. Они «бьют казаков до полусмерти и в яму кидают, где морят голодом» — жаловались войсковые жители в комиссию военного суда.
Не удивительно, что войсковой атаман большую часть времени проживал в Петербурге, там он чувствовал себя гораздо спокойнее. Из столицы же слал на Кубань массу приказов и распоряжений, а в докладных записках на имя царя обстоятельно и толково анализировал положение войска и злоупотребления, допущенные своими предшественниками, хотя и сам был всегда с ними, ни в чем себя не обделяя...
В народе о Котляревском осталась не очень лестная молва. Войсковому архивариусу П. П. Короленко казак-старожил Бурное отзывался о нем так: «... Собор сооружал, зато богато грошей нажил, а що лихо робыв, то и балакать ничого».
В конце 1799 г., чувствуя себя больным и старым, Котляревский добровольно попросился в отставку, рекомендовав на свое место подполковника Бурсака, и 18 февраля 1800 г. «от долговременной болезни» умер.
