Экспедиция Транскавказ - 93

А.В. Твердый

МАРШРУТ ОСНОВНОЙ ГРУППЫ ЭКСПЕДИЦИИ "ТРАНСКАВКАЗ-93"

Г. Анапа - оз. Абрау - г. Новороссийск - пер. Андреевский (400 м, н/к) - х. Ахонка - дол. р. Адегой - ст. Шапсугская - ст. Эриванская - дол. р. Абин - дол. р. Мингрелка - хр. Коцехур - дол. руч. Яблоневый - дол. р. Папайка - б/х Ново-Садовый - лесн. Холодный Родник - пер. Шеститрубный (320 м. н/к) - дол. руч. Холодный -дол. р. Афипс - ст.Планческая - ур. "Золотые Камни" - ст. Крепостная - дол. р. Шебш х.Мирный - дол. р. Адегако - с. Тхамаха - пер. Тхамахинский (250 м, н/к) - дол. руч. Тхамашинка - п. Мирный - дол. р. Каверзе - дол. р. Псекупс - г. Горячий Ключ - ст. Саратовская - ст. Имеретинская - ст. Тверская - ст. Кубанская - г. Апшеронск - дол. р. Пшеха - ст. Самурская - ст. Черниговская -дол. р. Серебрячка - пер. Майкопский (2120 м, н/к) - плато Лагонаки - дол. р. Цице - пер. Оштенский (2000 м, н/к) - пер. Абедаешский (2056 м, н/к) - пещ. Университетская - пер. Азишский (1745м, н/к) -т/б "Лаго-Наки" - пещ. Бол. Азишская - пещ. Университетская -пер. Гузерипльский (1965м, н/к) - пер. Армянский (1835м, н/к) - пр. "Фишт" - г. Фишт (восх., 2867м, 1Б) - пер. Белореченский (2768м, н/ к)- г. Бзыш (2052м, н/к) - г. Кут (восх., 2116м,н/к) - ур. Куд - верш. 2090м - дол. р. Березовая - пер. Колхидские Ворота (1681 м, н/к) -ур. Асмановы Балаганы - пер. "Транскавказ-93" (2640м, -1Б-2А, п/п) - дол.р. Киша - дол. р. Грустная - лаг. Сенной - лаг.Исаева -дол.р. Туровая - пер. Аспидный (2310м, н/к) - дол.р.Аспидная -дол.р.Уруштен - дол.руч. Холодный - дол.р. Алоус - пер.Алоус (1980 м, н/к) - дол.р. Ачипста - корд.Умпырь - дол.р. Мал.Лаба - дол.р. Умпырь - пер.Умпырь (2528м, н/к) - дол. р. Закан - корд.Закан -дол.р.Бол.Лаба - корд.Карапырь - х.Загедан - дол.р. Загедан -х.Загедан - пос.Пхия - дол.р. Пхия - пер.Пхия (2100м,н/к) -дол.р.Речепста - дол.р.Сарбий-Чат - оз.Сарбий-Кель -дол.р.Мал.Дукка - дол.р.Бол.Дукка - пер.Речепста (3000м,н/к) -пер.17-ти (3000м, 1Б) - пер.Мордовский (3000м,1А) - др.Архыз -пос.Архыз - дол.р.Кизгыч - дол.р. Чагордали - пер.Чигордали (2760м,н/к) - дол.р. Маруха - дол.р. Ходюка - пер.Ходюка (2950м, н/к) - дол.р.Аксаут - х.Красный Карачай - дол.р.Марка - дол.р. Мал.Марка - пер.Муху(2750м, н/к) - дол.р.Муху - г.Теберда -дол.р.Теберда - дол.р.Джамагат - дол.р. Эпчик - пер.Эпчик (2998м,н/к) - дол.р.Даут - х.Даут - пер.Ыбчик (2450м,н/к) -пос.Учкуллан - дол.р. Уллукам - пос.Хурзук - уст.р. Узункол - а/л "Узункол" - уст.р. Мырды - дол.р. Уллукам - пер.Хотютау (3546м, 1 Б) - ледн.Азау - пр.Одиннадцати - ск.Пастухова - пер. Седло Эльбруса (5200м,2Б) - г.Эльбрус Бост.(5621м,2А) - г. Эльбрус Западный (5642м, 2А) - станция "Мир" - пос.Терскол - дол.р. Баксан - дол.р. Адыл-Су - а/л - ур.Зеленая Гостиница - ледн.Джанкуат -пер.Гумачи (3540м, 2А) - ледн.Адыр-Су - верх.р.Адыр-Су -пер.Грановского (3950м,2а) - ледн.Башиль - оз.Башиль -д.р.Башиль- Аузусу - т/б "Башиль" - дол.р. Гара-Аузусу-т/б "Чегем" - дол.р.Тютюр-Су - ледн.Шаурту - пер.Спортивная Дружба (4100м,"2Б) - пик МВТУ(4250 1 Б) - пер.Джорашты Вост. (4100м, 2Б) - ледн.Уллучиран - а/л "Безенги" - дол.р.Черек Безенгийский - уст.р.Думала - дол.р.удурсу - пер.Удурсу (3050м,н/ к) - пер.Школьный (3020м,н/к) - дол.р.Чайнашки - с.Верхн.Балкария - дол.р.Черек-Балкарский - оз.Нижнее Голубое - оз.Секретное -пер.Верхнеозерский - оз.Верхнее Голубое - с.Бабугент -г.Советское - с.Герпвгеж - пос.Хасанья - г. Нальчик - пос.Чегем1 - пос. Чегем2 - г. Баксан - с. Золукокуаже - г.Пятигорск - г. Мин.Воды - пос. Левокумка - пос. Садовый - с.Подгорское - г. Зеленокумск -с. Никольское - с. Ольгинское - с. Степное - с. Новкус - с. Артезиан -  с. Ачикулак - пос. - с. Ольгинское - с. Степное - с. Новкус - с. Артезиан - с. Ачикулак - пос. Южно-Сухокумск - с. Мусульте - пос. Кочубей - дол. р. Прорва - с. Таповка - с. Тарумовка - с. Кузнецовка - г. Кизляр - г. Бабаюрт - пос. Сулак - г. Махачкала - г. Избербаш - пос. Мамедкала - пос. Дагестанские Огни - г. Дербент - с. Уркарах -  с. Кубачи - с. Дербент - дол. р. Самур- с. Усухчай - с. Куруш -пер. Курушский (3119м,1А) - г. Дербент - крепость Нарын-Кала.

УЧАСТНИКИ ЭКСПЕДИЦИИ "ТРАНСКАВКАЗ-93"

1. Основная группа.

Твердый Александр Васильевич, руководитель экспедиции, 40 лет, рост 179 см., вес 74 кг, мастер спорта, чемпион СССР по спортивному туризму 1990 г., чемпион России 1990 г., заведующий кафедрой организации туризма Кубанской Международной высшей школы предпринимательства и менеджмента, вице-президент Российской ассоциации пешеходных путешественников (РАПП), образование высшее, Действительный член Русского Географического общества.

Ефремов Юрий Васильевич, руководитель научной части экспедиции, 55лет, рост 165 см., вес 79 кг., кандидат в мастера спорта, доцент кафедры геологии и геоморфологии КубГУ, кандидат географических наук, Председатель Краснодарского отдела Русского географического общества.

Маржоев Константин Сергеевич, 27 лет, рост 182., вес 82 кг., тренер по волейболу акционерного общества им. Мичурина (Краснодарский край), образование средне-специальное, Действительный член Географического общества.

Семенов Михаил Геннадьевич, 24 года, рост 180 см., вес 63 кг., начальник смены Центральной котельной (г. Екатеринбург), образование высшее.

Ткач Сергей Николаевич, 23 года, рост 185 см., вес 79 кг., оператор телестудии (г. Горячий Ключ), образование незаконченное высшее, Действительный член Русского Географического общества.

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ЛЕТА

Ну, мужики, с Богом!.. Эта фраза, которую мы ждали почти два года, наконец, прозвучала. Произнесено это было как-то тихо и вымучено, даже с какой-то долей сомнения, что мы в пути, и впереди три месяца Кавказа. Хотя нет, сомнений в выходе на маршрут не было, скорее сказались последствия предэкспедиционных ночей. А не спать было из-за чего, проколы следовали один за другим: кто-то пообещал и не привез, кто-то привез да не то, а кто-то, вдруг, вообще исчез с поля зрения...

Друзьям-уральцам тоже не позавидуешь, прямо с трапа самолета, окунувшись во всю предвыходную кутерьму, сменив часовые пояса, они выглядели ошарашенными, обалдевшими.

Обещавшие устроить пышные проводы, казаки не явились. Как выяснилось позже, атаман забыл надеть форму, поп постирал рясу, писарь, вдруг, решил заболеть.

Суета закончилась как-то неожиданно, подъехал наш институтский Рафик и началась погрузка велосипедов, велорюкзаков, а затем и нас.

Но проводы состоялись, пришли наши друзья, ведущие спортсмены-путешественники Кубани, представители телевидения; особенно приятно было видеть среди провожающих ветеранов Кубанского туризма и альпинизма Погосяна Федора Львовича, Тихомирова Всеволода Ростиславовича, Литвинова Владимира Васильевича.

Пришли даже те, кто не верил в успех нашей акции. А причины для сомнений были и, наверное, весьма веские. Главная -отсутствие спонсоров, а отсюда и денег у экспедиции. Все упиралось, по-видимому, в сложную политическую обстановку в регионе. В представлении банкиров, Кавказ - это сплошной Карабах и вкладывать деньги в столь сомнительное мероприятие - безумие. Нам в открытую говорили, что вас, мол, перестреляют, а мы своими действиями будем непосредственно причастны, к тому же сгорят вложенные деньги; зачем нам лишние головные боли?.. Но здесь было хоть какое-то понимание, в Кредобанке же мне пришлось столкнуться с неприкрытым тупым безразличием, если даже не хамством: "... Вы собрались идти? Ну и идите, а здесь вам чего надо ?.." Запомнился сам кабинет председателя правления банка, где вся его обстановка устроена, чтобы посетитель был принижен: просторная комната, стол, для клиентов - невероятно низкие кресла; за столом, но уже на ступеньку выше, продолжение кабинета, где на высоком стуле, словно на троне, эдаким царьком восседает председатель правления банка.

Этим банком мы и закончили свои вояжи, искренне пожалев о потерянном времени. Состроили мину непонимания даже те организации, которые по роду своей основной деятельности должны быть кровно заинтересованы в результатах экспедиции. Ведь данные по экологии, собранные в течение одного сезона и по столь обширному региону, как Кавказ, уже сами по себе уникальны.

И вот, изрядно опустошив свои семейные кошельки, Мы на маршруте.

Первый день лета, первый день экспедиции; впереди три месяца пути, а пока крутим педали навтречу теплому ласковому ветру. Проехав несколько километров по широкой автостраде в направлении Главного Водораздела Кавказа, сворачиваем вправо и движемся между ним и морем, на восток.

Первые километры ознаменовались первыми поломками, на устранение неисправности велосипеда Сережи Ткача ушло не менее трех часов. Не заставила себя ждать и усталость. Жара, выхлопные газы проносящихся машин, первые крутые подъемы сделали свое дело. Думаю,что вынужденной остановке все втайне были рады, я уж точно. Лагерь разбили на берегу Черного моря, палатки ставили уже в полной темноте. Кроме смертельной усталости, впечатлений никаких. К тому же, Костя, кажется, получил легкий тепловой удар и, отказавшись от ужина, уполз в палатку.

Засыпали под шум ночного прибоя и несмолкаемый треск цикад.

ТЯЖЕЛЫЕ КИЛОМЕТРЫ

Ясное безоблачное утро было омрачено потерей солидного куска копченого сала - его сожрала какая-то зверюшка. Пожелав ей "приятного аппетита", мы тронулись в путь.

Город-герой Новороссийск встретил нас цементной пылью, солидно сдобренной смогом. Безуспешно пытаемся купить чего-либо прохладительного, все продают только в обмен на стеклотару.

Прямо из города начинаем подъем на первый перевал через Главный Водораздел. Перевал Андреевский - автомобильный, на седловину уходит серпантин асфальтированной дороги. На небе ни облачка, полный штиль. Цементная пыль в горле сменяется автомобильным угаром; понуро ползущих на перевал, нас с ревом обгоняют грузовики. Жара и смог буквально обжигают легкие. Наконец, перевал. На седловине, словно памятник нынешнему поколению с его рыночной экономикой, конкуренцией в самой уродливой их форме, стоит сгоревший ресторан. Вдоволь налюбовавшись бескрайними просторами Черного моря (в ближайшие 3 месяца мы его больше не увидим), начинаем головокружительный спуск по крутому серпантину асфальта в бассейн реки Абин. На спуске происходит первое серьезное падение: на полной скорости Миша не справился с управлением и с грохотом растянулся на дороге. К счастью, серьезных ушибов он не получил и благополучно съехал до дна долины. Оставив асфальт, сворачиваем на грунтовую дорогу, в долину реки Адегой. Проезжаем крошечный хутор Ахонку. Местных жителей почти не осталось. Все заполонили дачники. Ночевка - на берегу речки Адегой; все ее левобережье - огромная ромашковая поляна. Заметили, что, по сравнению с приморским, ландшафт сильно изменился: из древесных пород теперь доминирует бук, дуб. Косте до того понравилось это место, что он решил построить здесь дом...

Сидим у костра, впитываем его тепло, балдеем от потрескивания горящих сучьев. Как-то незаметно подкралась ночь, лагерь укрыло звездным покрывалом...

Закончился асфальт, гравийке тоже пришел конец. Едем дальше вдоль реки по грязной, с огромными зеркалами луж, дороге. Опять насмешил Миша: он решил проскочить огромную лужу-озеро, не слезая с велосипеда. С воинствующим воплем на огромной скорости он въехал в нее сначала по пояс, затем выше, и... свалился как подкошенный. Само падение происходило словно в замедленной съемке: "... колеса скрылись под водой, на поверхности лишь руль и верхняя часть Миши, судорожно сжимающего эту часть велосипеда". Какое-то время все это качалось из стороны в сторону. Затем исчезло и это, остались лишь круги на поверхности воды. Когда мы уже бросились спасать нашего друга, из-под воды показалась сначала панама, затем заблестели очки испуганного Миши. Сплюнув воду, он долго произносил нелестные тирады по поводу обещанных хороших дорог. Ну, а вся компания разразилась дружным хохотом...

Почти сразу же за поворотом образовался массовый завал, при этом я вылетел из седла в колючие придорожные кусты. Дальше больше: пошли бесчисленные броды, дороги не стало, осталась чуть заметная тропа, перебегающая с берега на берег.

По пути посетили развалины мегалитического сооружения - дольмен.

Простояв более 3-х тысяч лет, он был взорван каким-то партийным придурком, которому, видите-ли, понадобился камень для обелиска в честь героев Гражданской войны. Как оказалось, именно этот дольмен был единственным в своем роде: на его фасаде резцом древнего мастера была выбита примитивная, но весьма подробная и информативная карта-схема данной местности.

Кстати, подобная участь постигла не только эту древнюю гробницу: сотни дольменов взорваны, разобраны под фундаменты домов в ХIХ-ХХ веках, оставшиеся же практически до нуля разграблены алчными искателями сокровищ. Только на Таманском полуострове еще в ХVIII веке французский ученый-путешественник Дюбуа де Монпере насчитывал более 200 дольменов; сегодня там нет ни одного.

Под свист местной детворы, хрюканье свиней, въехали в станицу Шапсугскую. От бывшего адыгского присутствия осталось лишь название. Шапсуги - одно из самых многочисленных и могущественных племен адыгов, разделившее после Кавказской войны горькую участь большинства горцев, и высланных в Турцию.

За Шапсугской у меня случилась довольно серьезная поломка: ни с того ни с сего отвалилась педаль, и при том не на соединении, а в середине. К счастью, от станицы отъехали чуть более километра. Костя и Серега нашли местного сварщика, и вынужденная пауза заняла лишь час.

Станицу Эриванскую проехали на одном дыхании, очень жалели, что нет радиального выхода к горе Шизе. Это обособленный массив-махина, возвышающаяся над станицей. Из рассказов местных краеведов известно, что окрестности ее очень интересны: есть пещеры, остатки древних захоронений.

Через несколько километров - знакомая картина: грязная, разбитая, с нескончаемыми лужами, коллея.

Неожиданно, за поворотом, чуть не врезались в.:. козу. Она удивилась не меньше нашего и вылупила на нас свои круглые глаза. А рядом на пеньке сидел старичок с огромной белой окладистой бородой. Дед нам казался эдаким волхвом из глубины Древней Руси. У него было мудрое, спокойное и красивое лицо. Как мог, он рассказал нам о ближайшем пути и указал дорогу, но участникам экспедиции это не помогло. Из дневника Миши: ".... Улучшенная дорога шла, шла и... ушла. Сначала было смешно, затем смешно пропало; через каждые 15-20 минут проводились глубокие разведки..."

Полдня карабкались на хребет Коцехур; с гребня в нашу сторону, т.е. в долину Папайки устремилось несколько лесовозных дорог. По опыту чувствую, что это ловушки, но деваться некуда. Выбираем самую лучшую и катимся на велосипедах вниз. Но счастье продолжалось не более пяти минут, велосипеды перекочевали на спину участников... Вот уже почти сутки велосипеды для нас не что иное, как куски металла, с тем лишь исключением, что к ним приделаны колеса и кое-где мы даже их катим. Тревожные ожидания оправдались, дорога уперлась в старую лесосеку и... благополучно закончилась, а мы остались наедине с непроходимыми дебрями из осинника, шиповника, ежевики. Из дневника Миши: "...Спуск почему-то не принес видимых облегчений. Велосипед лишь слабо напоминал байдарку, а ручей, куда мы свалились, лишь формулой Н₂0 был близок к полноводной реке. Пороги и перекаты были на каждом шагу, а большая осадка велосипедов не давала возможности лавировать среди них. Тем не менее, с каждым шагом, мы становились все опытнее, да и ручей становился спокойней...

Огромное разочарование настигло нас перед обедом. Так полюбившийся нам ручей был безобразно пересечен деянием рук человеческих - старым разрушенным мостом. Хотелось плакать и рыдать от расставания с этим ручьем; но мужчины не плачут даже при виде обеда..."

Оставлю на время эмоции Миши, от себя лишь добавлю, что если, вдруг, какой-то охотник забредет в эту долину (в чем я сомневаюсь) и увидит в ней отпечатки протекторов велосипеда, то у этого бедняги наверняка "поедет крыша". (Кстати, ручей называется Яблоневым).

Несколько километров вдоль Папайки едем по грунтовой дороге; проезжая мимо заброшенной зоны, Костя произнес свою традиционную фразу: "Вот здесь бы я построил дом...", но его не оставили на строительство, а погнали дальше. За спиной остался огромный плакат: "На свободу - с чистой совестью".

Срезав через невысокий перевал стрелку - слияние Папайки и Пшады, съехали вниз, в долину Пшады. Остановились на перекус у огромного дуба-патриарха. Подобных великанов мне встречать не приходилось. В древности под такими дубами горцы устраивали свои собрания, судилища, исполняли различные религиозные обряды... Судя по могильникам, разбросанным по всей долине, эти места в прошлом были густо населены, и дуб веками служил горцам, защищая их от палящего южного солнца.

Объехав по пути милицейский УАЗик, сидящий по самые окна в грязи,, остановились у лесничества "Холодный родник . Получив у лесников исчерпывающую информацию, поговорив о политике, двинулись дальше, к следующему перевалу. Провожать нас вышло все взрослое население, включая и местную живность.

Потные, по пояс в грязи, к полночи подъехали к урочищу "Золотые камни". Кто-то было предложил ехать дальше при свете фонариков, его сразу же дружно послали... за дровами. А с ними здесь очень трудно, т.к. на протяжении многих лет "Золотые камни" служат нашим альпинистам, скалолазам и горным туристам "скальной лабораторией" и в радиусе нескольких сот метров здесь все собрано, срублено, спилено. Битый час шныряем среди могучих стволов бука, пока, наконец, пламя костра не озарило своим светом наш крошечный мирок, высвечивая из тьмы уставшие, осунувшиеся лица.

Утром настроение поднялось - дорога хорошая, скорость тоже. Но, увы, при въезде в станицу Крепостную с ужасом почувствовал, что отклоняюсь куда-то вправо... Так и есть, проклятая педаль! Снова поиски сварки, а в выходной день это весьма проблематично. Сварку нашли, но злоключения на этом не кончились, у следующего хутора под названием Мирный, педаль отвалилась снова. Дело приняло довольно серьезный оборот, во-первых, опять же выходной день во-вторых, пошел проливной дождь, в-третьих, уж слишком мал хуторок для наличия в нем сварки. И надо же, всевышний послал нам какого-то пьяного Гену-сварщика. Надо отдать ему должное, заварил хоть и безобразно, но надежно, проблем с педалью больше не было.

Под ливнем продолжаем крутить педали. Дорога, которая на карте указана, как улучшенная грунтовая, превратилась в непролазную глиняную жижу; велосипеды через каждые 2-3 метра обрастают липкой грязью, да так, что ни одна деталь не вращается. Под улюлюканье детворы, хрюканье, кудахтанье и лай местной фауны втаскиваем велосипеды в селение Тхамаха. Костя резонно замечает, что велосипеды своим видом явно не дотягивают до "железных коней", скорее они походят на безобразно грязных сельских свиней.

Пообщавшись со стариками, записав несколько любопытных преданий об истории селения, двинулись дальше. Следующая цель - перевал, за ним долгожданный Горячий Ключ, где у нас запланирована дневка.

Не тут-то было! Забегая вперед, скажу, что последние пятнадцать километров в тот день были, наверное, самыми тяжелыми, а уж грязными, это точно... За день до нашего появления здесь по перевальной дороге прошелся грейдер и буквально соскреб с нее всю лесную и моховую подстилку, обнажив глину. А дождь лишь довершил это грязное дело.

После безуспешных попыток толкать велосипед вверх, пришлось его вместе с велорюкзаком, а впридачу и со всей налипшей грязью (а вес ее превышал пол-пуда) взваливать на плечи. Ноги по щиколотку уходили в отвратительное желто-коричневое месиво. Падение следовало за падением. Происходило все как в замедленной съемке. Думаю, что, если бы все это снимал кинооператор, то он был бы чрезвычайно доволен, т.к. дублей было вволю, к тому же все они были со звуковым сопровождением, о содержании которого я скромно умолчу... Со стороны мы напоминали головорезов из супербоевиков, облаченных в маскхалаты; в грязи было все, даже волосы и уши.

В долину спустились далеко за полночь, доведя чистое ходовое время до 12 часов. Квист грубо отпинал своего "двухколесного друга" ногами... Палатки ставить не стали - не было сил.

Дневка пришлась как нельзя кстати. К нам в гости приехал мой друг Коля Передников, всю ночь он возился с моим велосипедом; я же после последнего перевала смотреть на это двухколесное чудовище просто не мог. Утром, получив благословение от Сережиных родителей, а в придачу, несколько кило пирожков и прочей снеди, выехали в сторону Апшеронска.

Пасмурный день, асфальт - все это предвещало прекрасный пробег. Но нет! На огромной скорости суппорт Мишиного велосипеда, вдруг, втянуло в спицы заднего колеса. Результат -отсутствие трети спиц, порванная и скрученная в спираль цепь, искореженный суппорт. После замены одних деталей и удаления других, Мишу все-таки поставили на колеса, хотя и пришлось из его многоскоростного велосипеда сотворить просто дорожный.

Незаметно проскочили Апшеронск; на берегу речушки с названием Голышка разбили экспедиционный лагерь. Ночью из города слышалась автоматная очередь, кстати, единственная за всю экспедицию. Как выяснилось позже, русская и армянская мафии выясняли отношения между собой.

С набором высоты стали меняться и окружающие нас горы. Лес из лиственного стал смешанным. Вершины сначала придвинулись вплотную, а затем обступили нас со всех сторон.

На одном из крутых спусков у Квиста лопнула камера, и он ушел юзом с обочины. Травма весьма серьезная, рана глубокая. Заклеив Колю, продолжили подъем на водораздел Серебрячки и Шумички. Откуда-то сверху, совершенно бесшумно вынырнул вертолет; внизу под ним на длинном тросе болталось бревно. Все это делается для того, чтобы не прокладывать трелевочных дорог, т.к. стоимость их равно как и ущерб очень высоки. Дороги эти скоро превращаются в глубокие промоины. К тому же, лес рубится в закарстованном районе, где уже сам термин "лесоразработка" означает преступление. Вся беда в том, что преступление это санкционировано на правительственном уровне. Неужели наш человек настолько туп и ограничен, неужели он сам, по своему желанию запрограммировал себе такое "светлое будущее".

Урочище, из которого вылетел вертолет называется Черногорьем; хребет этот сложен юрским известняком и буквально пронизан пещерами, шахтами, колодцами и понорами. Именно здесь расположена мощнейшая зона формирования артезианских вод.

Кстати, сама речка Серебрячка, вытекающая из мощного воклюза, снабжает водой Майкопский, Апшеронский и Хадыженский районы. Качество этой воды уникально.

После ночевки у водозабора двинулись дальше к перевалу Майкопскому. Этот перевал расположен с восточной стороны знаменитого плато Лаго-Наки. За ним заканчивается наш первый велоэтап. Велосипеды опять катим, но настроение веселое: все в предверии спелеоэтапа, а это ни много, ни мало - целых три дня отдыха у пещеры.

Лес расступился, мы на роскошной, усыпанной цветами, поляне; у края ее - небольшой деревянный домик. Коров на пастбище еще не пригнали, мы первые, поэтому пестрое альпийское разнотравье практически не тронуто.

На перевал, взметнувшийся более, чем на 2-х километровую высоту, забираемся в несколько приемов: сначала под основной взлет подтягиваем велосипеды, затем - велорюкзаки.и уж затем все вместе доставили на перемычку.

Впечатления после Майкопского перевала достаточно правдиво отражены в дневнике Миши: "...И ежики ошибаются!... Какие же огорчения я испытал, когда вместо обещанного ровного плато с дорогой увидел изрезанное ручьями плоскогорье. За три часа бессмысленного траверсирования глубоко изрезанных склонов, волочения тяжелогруженного велосипеда по глубокому снегу, я, вдруг, ощутил себя изнасилованным вконец... За девять дней экспедиции это чувство посетило меня в третий (!) раз. С какой ненавистью я толкал этот велосипед в гору, ощущая себя круглым идиотом..."

Так и не дойдя до пещеры (а в наших воспаленных умах она представлялась не менее, чем каким-то сказочным городом), изрядно потрепанная компания, побросав велосипеды прямо на плато, поздней ночью ввалилась в невесть откуда взявшийся балаган. Кое-как растопив буржуйку, участники суперэкспедиции забылись в тяжелом тревожном сне.

Утром все были ошарашены известием, что на горизонте появились какие-то люди; к тому же, оказалось, эти чудаки тоже были с велосипедами. Тишину нарушил Миша: "Неужели какой-то идиот получает удовольствие от так называемой езды по девственным снегам Лаго-Наки?..." Оказалось, что да, ребята из Ростова решили короткой дорогой попасть к морю. Обменявшись впечатлениями, разъехались в разные стороны.

Встреча у пещеры была радостной; группы уже два дня сидели у входа в нее в полном безвестии и неведении, что с нами и где мы? Рядом лагерь спелеологов. Под четким руководством опытного покорителя земных глубин Жени Радковича они должны организовать наше прохождение 185-ти метровой шахты, Университетской. Они увезут наши велосипеды в Краснодар. Здесь же в лагере нас ждал кинооператор Свердловской киностудии Слава Петухов. Вид у него несколько ошарашенный и испуганный; такое впечатление, будто Слава не понял, куда попал. Оказалось, перед отъездом на Кавказ, какой-то "знаток" посоветовал Славе ничего лишнего сюда не брать, мол Кавказ - это сплошной курорт, и вполне достаточно будет зонтика от солнца... и что Кавказ, мол, не Якутия и даже не Урал, 15-20 дней отдыха еще никому не помешали...

Теперь, более чем на 2-х километровой высоте на открытом всем ветрам плато, среди снежников Слава своим видом чем-то напоминал нахохлившуюся галку (с собой он взял пару футболок да болоньевый спортивный костюм).

Ну, что же, остается одна надежда на то, что Слава не просто ведущий оператор-постановщик, а прежде всего - супермарафонец, за плечами у него дистанции по 100,200 и более километров. Со снаряжением что-либо придумаем. Хотя, по моему мнению, марафон, каким бы он длинным не был, все же разовая нагрузка; путешествия же, да еще в экстремальных условиях, напичканные огромными перепадами высот, лавиноопасными склонами и ледниками, и все это изо дня в день, весьма проблематично сравнивать с каким-либо видом спорта. Кроме того, Западный Кавказ - самое сырое место СНГ, является своего рода "кухней непогоды". Даже летом может внезапно повалить снег, начаться ураган. Обо всем этом я неоднократно твердил участникам, но "фактор курорта", к сожалению, для некоторых ребят оказался весомее.

У пещеры выяснилось, что мой и Мишин рюкзаки из заброски остались под перевалом Азишским, а это почти 9 километров в один конец. Обиженные на судьбу, уходим за ними. На обратном пути нос к носу столкнулись с "блестящим чудом цивилизации" - новеньким синим "Москвичом". Оказывается, вот уже два дня нас разыскивает на плато еще одна группа поддержки. Директор Горячеключевской телестудии Володя Фенин с женой Светланой и своими друзьями. Приехали специально, чтобы снять материал о работе экспедиции "Транскавказ-93". Засняв несколько видеосюжетов и оставив нам целый воз продуктов, наши друзья уехали в Краснодар.

На следующее утро ко мне подошел главный спелеолог Женя Радкович с вопросом, кто осчастливит пещеру своим посещением. В ответ на вопросительные мины, выяснилось, что для "пассажиров", т.е. для нас, имеется всего три комплекта специального снаряжения. Поскольку пещера нам необходима, прежде всего, для съемки кинофильма, то "пассажиром N 1" оказался Слава Петухов (по-моему, он не в особом восторге; особенно, когда увидел солидную кучу снаряжения, большую часть из которого он видел впервые в жизни). Костя оказался фанатом всяких пещер, колодцев, шахт, и поэтому вызвался быть у Славы ассистентом. Третьим пошел Леша Пенчуков из вспомогательной группы. Остальные.., остальные, облегченно вздохнув, пошли к костру допивать утренний чай. Думаю, что подобным раскладом оказались довольны почти все.

Через несколько часов наши исследователи подземных глубин замерзшие (ведь пещера не только вертикальная, но еще и ледяная),но до чертиков довольные, взахлеб рассказывали о красотах царства Плутона. Костя каким-то чудом уговорил меня спуститься вниз на одну веревку, чтобы, как он утверждал, полюбоваться уникальной ледяной сосулькой - сталактитом. В результате я сорвался и повис на жумаре, при этом с головы слетела каска и с удаляющимся грохотом понеслась вниз, почти на 200-т метровую глубину. С ужасом представил себя на месте моего головного убора. Несмотря на мои проклятия в адрес Кости, он все же помог мне выбраться.

...Славка стягивал с себя амуницию с видом победителя и крупного знатока пещер; кажется, ему понравилось.

РАССТАВАТЬСЯ ЖАЛЬ

В основной группе первые потери - с маршрута сходит Квист. Оказывается, у него уже несколько дней болит желудок. Переубеждать не собираюсь, т.к. знаю, что из-за легкого недомогания Коля уходить бы не стал. Печально и грустно. Но даже здесь есть плюсы. Слава на седьмом небе, ведь теперь он и одет и обут. Все Квистовское снаряжение перекочевало к нему, тем более, что, судя по грязно-серым тучам, - хорошей погоде приходит конец.

Квист с ребятами-спелеологами уезжает вниз, в Краснодар, с ними уезжают и наши велосипеды: теперь они понадобятся лишь на последнем этапе. Мысленно благодарю директора КрайСЮТур Витю Ковешникова и директора МП "Протей" Сашу Терского за поддержку в организации спелеоэтапа и заброски снаряжения, все было великолепно.

Последняя ночь отдыха подарила нам огромное звездное небо, тишину до звона в ушах.

Завтра первый день "пешки".

ФИШТ

Утром, окинув прощальным взглядом причудливые изваяния хребта Каменное Море, уходим на юг, к Фишт-Оштеновскому скальному массиву. По пути преодолеваем два несложных перевала: Гузерипльский и Армянский. На подходе к последнему узнаю место; здесь почти 20 лет назад в начале осени разыгралась страшная трагедия. Группа украинских плановых туристов, попав в мощный снежный заряд, несколько дней терпела бедствие. Из пятидесяти туристов погибли 21(!). Да, горы шуток не любят. Поддавшись колдовству красоты, а она здесь ой как обманчива, презрев правила и законы пешего туризма, в жестокой метели, густом тумане, люди не смогли выстоять и заплатили самым дорогим - жизнью.

Молча подглядел за реакцией мужиков: как бы они повели себя в подобной ситуации? Да нет же, со стопроцентной уверенностью отмечаю, что с "нашими" ничего подобного никогда не произойдет. Во-первых, никто из них никогда с таким "сарафаном" никуда не пойдет. Плановый туризм в нашем понимании - это некая "размазанная амеба", основная цель которой - выкачивание денег из карманов новичков; уровень же подготовки самих инструкторов весьма далек от совершенства. Ведь главная ответственность за эту трагедию лежала на плечах инструкторов, а они, как оказалось, были случайными в туризме людьми. Может быть я и мои друзья относятся к плановому туризму несколько предвзято? Но мне более по душе система подготовки так называемых проводников в Швейцарских Альпах, где каждый - суперзвезда в своем деле, да и "сарафанов" там просто не бывает, в горы с проводником уходят всего несколько человек.

Молча любуюсь участниками. Даже самый молодой из нас по опыту -мой друг Костя Мержоев имеет за. плечами список суперсложных экспедиций. Это, помимо Кавказа, - Таймыр, Северо-Восточная Якутия, в следующем году он собирается идти на Северный Полюс. Второй участник, мой друг и ученик, - Сергей Ткач уже имеет в послужном списке стодневную экспедицию через весь Урал до Северного Ледовитого океана. Мишу Семенова мы увидели лишь в день"отправления экспедиции. Несмотря на свою молодость, он "находил" многие тысячи километров; в прошлом году поднимался на пик Ленина. Очень жаль, что идет с нами всего 50 дней. Забегая вперед, скажу, что в Терсколе расставались мы с ним со слезами на глазах.

Был в основной группе еще один участник, имени его, по просьбе ребят, я не упоминаю, замечу лишь одно, своими действиями этот парень поставил группу под смертельную опасность. Хорошо, если поступок его окажется уроком для него же. Мы же, по крайней мере я, из его участия извлекли уроки на всю жизнь.

Без всяких проблем спустились к туристскому приют "Фишт". От былой ухоженности не осталось и следа, везде разорение, разруха. Пригодный для жилья всего один домик. Здесь нас встретил наш друг, турист-краевед Игорь Бутвин; он собирается пройти с нами через заповедник до Загедана.

Утром восхождение на Фишт. Вершина вроде бы и невысокая (не дотягивает до 3-х километров), но печально знаменита своими многочисленными жертвами. Семь лет назад здесь погибло 11 туапсинских туристов, вел их мой одноклассник Сережа Браганец...

Причина? Все та же, - внезапный циклон, неопытность и т.п.

Фишт - самая западная вершина Главного Водораздела, несущая на себе ледники; по ее стенам проходят альпинистские маршруты от самых легких до суперсложных. Пастухам эта вершина служит своеобразным барометром. Стоит Фишту нахлобучить на макушку облако - жди непогоды... Так и есть: вершина в облачной шапке; непогода только вступает в свои права, поэтому, после коротких дебатов, решаем штурмовать вершину. С нами наверх идет и Слава; ему тяжело вдвойне: во-первых, - это первая его вершина; во-вторых, у Славы с собой здоровенная профессиональная кинокамера, нести которую он никому не доверяет.

Судя по его бурной реакции, погода стоит идеальная для съемки. По нашему же - мерзопакостнее не бывает: ветер, туман, сверху какая-то морось.

После долгих плутаний среди рыжих скал выходим, наконец, на Большой Фиштинский ледник, откуда один путь - на вершину.

Снег глубокий, иной раз проваливаемся по пояс; стараемся держаться подальше от коварного снежного карниза. Густая облачность лишь усиливает ощущение "бездонной пропасти" где-то под ногами. Наконец, скальный гребешок, в котором находим , вершинный тур.

Вершина! Простому обывателю, внизу, трудно понять такой момент. Ради этого мига, когда маленький огонек счастья загорается в груди, когда душу наполняет огромная радость победы, мы, бродяги, еще и еще раз уходим в горы.

Под ногами- ослепительно снежные волны облаков. Над нами, сквозь разрывы улыбаются кусочки голубого неба. Ледяной ветер пронизывает до костей, а уходить не хочется; но впереди спуск.

Самое приятное в спуске - глиссирование снежного склона с помощью ледоруба. На крутых участках развиваем бешеную скорость, от резкого перепада высот закладывает уши.

Мокрые, уставшие вваливаемся в домик. Игорь встречает нас горячим ароматным чаем...

НЕПОГОДА В ГОРАХ...

Оставив седовласый Фишт позади, уходим дальше по водоразделу. Тропинка лежит среди зарослей рододендрона и березового криволесья. Слева - отроги горы Хрустальной. Среди трещин и сейчас фанаты камня находят небольшие друзы горного хрусталя. Справа - каменные чертоги Фишта, где-то под ними, в его отрогах, находится вход в самую глубокую пещеру Краснодарского края - Парящую Птицу (521 метр).

На подходе к горе Куд нос к носу столкнулись с медведем, не раздумывая, тот дал деру. Косте, вдруг, захотелось запечатлеть мишку своим ФЕДом и он пустился вдогонку за ним (не снимая рюкзака). От созерцания фотоохоты отвлекли капли дождя, сначала робкие, затем начался дождь. Сидим под полиэтиленом с надеждой, что это временно, но новые и новые шквалы дождя заставляют принять решение - валить вниз, к лесу. Ждем Костю. Мокрый до нитки, растрепанный (косолапый позировать не стал, удалось снять лишь его заднюю часть), он вместе с нами спускается напролом сквозь густую "рададу" к спасительному лесу.

Палатки ставим на опушке под сенью старого бука. Дождь не прекращается ни на минуту, сырой холод сводит конечности, челюсти. Холодные ручьи, пропитав насквозь одежду, стекают в сапоги. Битый час возимся с костром, но даже немного разгоревшись, он абсолютно не греет. Едкий дым мечется из стороны в сторону, заставляя всех по очереди обливаться горючими слезами. Быстро пообедав, так не согревшись и не высушившись, заползаем в спасительные спальники. Непогода куражилась всю ночь, не помогли ни полиэтилен, ни пенополиуретановые коврики.

Утром мы с Костей дежурили. Нет никакого желания покидать хоть и сырой, но все же теплый спальник. Проклиная всех богов, повторяем процедуру добывания огня.

При ходьбе по поляне из-под ног разлетаются фонтанчики воды; такое ощущение, что чавкают даже камни. Сжалившись над спящими мужиками, разносим еду по палаткам.

Вынужденная дневка. Не видно не то, что Фишта, но даже гребня, с которого мы сюда свалились. Наша поляна напоминает преисподнюю: сидим под колпаком грязно-серой тучи, дополняет это чувство несколько разбросанных вокруг древних убыхских могильников. Славке удается снимать даже в такую погоду, вот фанат!

СКВОЗЬ ЗАПОВЕДНИК

Вылив на нас весь запас накопленной влаги, небо стало понемногу очищаться. Сначала тучи побелели, затем появились голубые окна. Наскоро посушившись, снова выходим на гребень. Впереди видна вершина - Большая Чура. За нею - Главный Водораздел делает замысловатые узоры, разобраться в них очень трудно. Гребень здесь, погрузившись в лесную зону, резко понижается, многочисленные отроги под острым углом расходятся и влево и вправо. В 1989 году я проходил этот участок; на разведки тогда ушла большая часть ходового времени; к тому же, очень выматывают бесчисленные подъемы-спуски.

Принимаем решение - спрямить путь по долине реки Березовой; тем более, что никто из нас по верховьям этой реки раньше не ходил.

Из дневника Славы: "...Приключения начались, когда мы уже явственно слышали шум реки. До нее было рукой подать. Хотелось идти быстрее. Рванули вниз по зарослям рододендрона и лавровишни. Полный провал. Склон обрывался крутым, неизвестной высоты, обрывом. К общему ужасу пришлось идти обратно вверх, продираясь "против шерсти" через густой цветущий рододендрон; кругом дурманящий запах цветов, прелой листвы и гнилой древесины. Громко пели птицы, а мы, обливаясь потом, ищем спуск к реке. Выручила веревка. Никогда не забуду этого спуска с тяжелым рюкзаком за спиной, с выпученными глазами; спуск, когда не видишь, куда лезешь через эти проклятые кусты... Каково же было наше удивление, когда мы увидели у реки вооруженного крепкого парня. Вот уж где не ожидал встретить егеря! Он, как и его два товарища, оказался очень доброжелательным. Ночевали рядом с их избушкой, ужинали вместе... День был очень контрастный и по впечатлениям, и по изменениям в природе: от голых заснеженных склонов, до густого непроходимого леса. Мне понравилось наблюдать за папоротником: он совсем маленький, только проклюнувшийся наверху, потом все больше и больше, и огромный, в рост человека, у реки".

Долина Березовой поразила всех своей первозданной красотой, особенно водопадами боковых притоков, стекающих со склонов могучего великана - Чугуша.

На перевале Колхидские Ворота встретились со студентами Сочинского института курортологии и туризма. Преподаватели оказались моими знакомыми. Они слышали об экспедиции "Транскавказ-93" и смотрели на нас как на героев, хотя наш потрепанный вид говорил об обратном. У небезызвестного домика маршала Гречко все вместе сфотографировались. Расстались с хорошим настроением. Еще бы! Сочинцы снабдили нас изрядным количеством продуктов.

Еще раз осмотрели охотничий домик. "Да, у маршала губа не дура", -пробормотал Миша. Место прекрасное, добротный деревянный коттедж со всеми удобствами стоит в тени векового буково-пихтового леса, прямо на Главном Водоразделе. Высота чуть более полутора тысяч метров над уровнем моря. От домика, вверх к седому Чугушу на более, чем 2-х километровую высоту, уходит дорога. Военные строители построили ее, чтобы Министр обороны СССР имел возможность иногда пострелять в заповеднике животных. Мало того, для удобства на склоне вершины были сооружены специальные фортификационные сооружения, так называемые "застрелы", откуда товарищ маршал смотрел в оптический прицел и нажимал на курок. И это в сердце заповедника!!! К счастью, маршалские бесчинства канули в лета.

К Асмановым балаганам подошли к вечеру. Увиденное разочаровало; жалкие развалины буквально напичканы мусором; здесь весь браконьерский набор: стреляные гильзы, кости диких животных, пустые бутылки, оставленные после "обмывания" трофеев, рваные башмаки...

Из рассказов местных старожилов узнаем, что название урочища связано с именем горца. Он был непревзойденным строителем шалашей, балаганов, к тому же Асман был страстным любителем и знатоком родной природы. Погиб он совершенно нелепо - упал с дерева и разбился насмерть...

Утром по "маршальской" дороге уходим к перемычке между вершинами Чугуш и Ассара. Очередной раз удивляемся: "Сколько же сил и средств было потрачено ради прихоти одного человека?!"

Как бы вдогонку вышесказанному... Летом 1994 года наша ассоциация проводила очередной этап экспедиции "Транскавказ". Решением оргкомитета мы решили сделать ее постоянно действующей. От работников заповедника (по понятным причинам имен я их не называю) узнали, что, так называемая, "Царская охота" в КГБЗ процветает вновь. Табеля о рангах, примерно, те же, что и 25 лет назад: Министр обороны Павел Грачев, премьер-министр Виктор Черномырдин и др.

Мало того, заповедник сегодня - не что иное, как проходной двор; охотятся здесь на все, что охраняется (на бумаге). Это и исполины зубры, грациозные туры и серны, медведи и олени... Да мы и сами стали свидетелями безобразий в заповеднике. Особенно запомнился эпизод в устье Безымянки, когда в занавешенную облаками долину Безымянки, из-за Главного Водораздела, вдруг вынырнул вертолет. Под ним на тросах (!) болталось безжизненное тело тура Северцева. Но этим история с вертолетом не закончилась; через несколько минут он вновь пролетел над нами... на тросах болтался еще живой косолапый. Обреченное животное везли куда-то в долину Малой Лабы. По времени до посадки вычислили, что сел вертолет в районе кордона Умпырь. Через некоторое время вертолет улетел вверх по Безымянке. Опешившие, мы еще долго стояли у палаток...

Окончательно развеяла мои подозрения статья, прочитанная позже в газете "Экологический бумеранг" Юрия Львова "Царская охота". Совершенно ясно, творится беспредел. Боюсь, что наш Кавказский заповедник в недалеком будущем разделит судьбу Рицинского, где, по словам местных жителей, "птички давно не летают"...

Только теперь становится ясно, почему нашему научному отряду не удавалось получить пропуск (даже за деньги), а в 1993 г.(основной 3-х месячной экспедиции) нам его не дали вообще...

Дорога закончилась. Поднимаемся по скально-травянистому гребешку. Сверху открывается дивная панорама: просматривается почти весь пройденный маршрут, а глубоко внизу - в долине Ачипсе, видны крыши домиков кордона заповедника; на юго-западе резко выделяется контур вершин массива Ачишхо.

Ачишхо - самое сырое место бывшего Советского Союза, теперь СНГ. Осадков здесь выпадает более 4000 мм в год, в отдельные годы покров снега достигает 8-10 метров. Это отмечает и известный кубанский ученый - геоморфолог Юрий Васильевич Ефремов.

С набором высоты опять и опять меняется окружающий ландшафт. Теперь на юго-востоке видна сверкающая ледяной броней красавица Агепста. Жаль, но сегодня ею можно только любоваться и не более, за Агепстой - Абхазия, где проливается кровь, гибнут люди...

До сих пор в голове не укладывается, что это действительно так; совсем недавно это были самые гостеприимные горы. Впрочем, отбросим минорные нотки; мы на перевале. На седловине тура нет, в сторону Киши хребет обрывается отвесными скалами. Лишь к нашей седловине вплотную подходит мощный ледник. Складываем тур, перевал единодушно называем "Транскавказ-93". Непосредственно под перевалом ледник довольно крут; после поисков более легкого пути, мы с Фреди влезли в радклюфт, где его основательно заклинило. Но вот в ледник забит ледоруб, и вниз тонкой змейкой уползает веревка. После спортивного спуска - душезахватывающий глиссер. Скорость ого-го! На ходу, уже на нижней части ледника, успеваем оглядеться вокруг и сфотографировать суровую и нежную красоту долины. Над нашим перевалом появились облака, они нехотя, словно испугавшись крутизны, переползли через гребень и в нерешительности повисли на плечах иссиня-черных скал.

Ниже ледника в Кишу, рассыпаясь мириадами хрустальных брызг, мощным потоками обрываются водопады. Мельчайшие частички водяной пыли пронизывают дуги разноцветной радуги, создавая неповторимый узор.

Появились участки криволесья. Побарахтавшись среди хаоса завалов, буреломов мы поняли, что до устья Китайки дойти в этот день не удастся. Позаботились об этом лавины. Тысячи кубометров леса в долине сломано, содрано и снесено вниз. Все это спрессовано мокрым плотным снегом в сплошной монолит. Он ощетинился бесчисленными сучками, ветками, стволами. Чтобы пройти или обойти такие участки, нужно часами бродить в лабиринтах поваленных вековых пихт, буков, накрепко переплетенных между собой березняком и ольховником. Некоторые продукты лавин, на первый взгляд, принесены ниоткуда: оба борта долины не тронуты, а на дне - тысячи кубометров снежно-каменно-деревянного месива. Как оказалось, это все работа так называемых "прыжковых" лавин. Набрав где-то высоко, в альпийской зоне, бешеную скорость, они, взлетев на скальный ригель, словно на трамплин, продолжают свой губительный путь уже...по воздуху! Иногда эти "монстры" перелетают даже через долины и плюхаются на противоположные склоны, образуя на них уродливые плеши...

Впереди, чертыхаясь, идет Сережа Ткач; замечаю, что он хромает. Оказалось, что бедолага где-то потерял каблук (позже у него отвалился и второй). Запасные ботинки в заброске, а теперешняя его обувь несколько похожа на башмаки клоуна: без каблуков носки их задрались вверх.

Изрядно вымотавшись, находим место для ночлега. Отставание от графика увеличивается; особенно по этому поводу никто не огорчается. Экспедиция не 10-ти дневная, а трехмесячная; где-нибудь на легком участке время отыграем.

Ложе реки заметно сузилось, появились первые прижимы, пока обходим их без особого труда; но вот река вошла в мощный каньон, по дну сплошной непроход. Судя по карте, каньон тянется несколько километров; нитки горизонталей нанесены на карте так, что становится ясно - непосредственно над каньоном ничего хорошего нас не ожидает. Находим медвежью тропу; косолапый прошел здесь совсем недавно, тюд ногами видны следы величиной с тарелку, на кустах болтаются клочья шерсти. Подниматься приходится долго. Полностью доверяемся Мишкиному опыту, с тропы не сворачиваем. Где-то глубоко внизу клокочет, бурлит, беснуется Киша.

За каньоном находим какое-то подобие настоящей тропы.

Ветки кое-где обрублены топором, на деревьях встречаются засечки. По ее состоянию видно, что последний раз здесь проходили лет восемь назад. И все же, настроение заметно поднялось, скорость тоже.

У слияния с Китайсой - поистине королевский подарок: тридцатиметровый бук, сплошь облепленный молоденькими опятами.

Поздно вечером, наконец, вышли к домику на Сенной поляне. Это урочище - одно из самых глухих в заповеднике, в то же время, оно одно из самых живописных. Еще в начале века егеря "великолепной царской" охоты заготавливали здесь сено для зубров. Над остроконечными свечками пихт мощным скальным бастионом возвышается громада Джуги. В лучах заходящего солнца цвета скальных гребешков вершины меняются от иссиня-черных до ослепительно-багряных.

С сожалением покидаем этот затерянный сказочный уголок. Оставляем массив Джуги слева и по крутому серпантину тропы уходим к перевалу Аспидному. На границе леса, более чем на двухкилометровой высоте домик - лагерь Исаева.

Почти семьдесят лет назад в этих местах от рук бандитов-браконьеров погиб профессор - биолог Исаев. Выродки расправились с ним звериным жестоким способом: они привязали старика к хвостам лошадей, которых затем погнали по горным кручам... Тело профессора так и не нашли. Тогда же бандитами были замучены наблюдатели заповедника Семен Двурядко и Иван Лымарев. Энтузиасты-одиночки были серьезной помехой в преступных деяниях браконьеров, "благодаря" преступной деятельности которых на Кавказе в 1927 году был уничтожен и последний зубр.

С целью восстановления этого могучего животного в 1940 году из Аскании-Новы в Кавказский заповедник было завезено 5 зубробизонов. Учеными и сотрудниками заповедника была проведена титаническая работа по восстановлению этого вида.

В настоящее время в Кавказском заповеднике обитает около 900 голов зубробизонов.

...На седловине съедаем "перевальный" шоколад и бежим вниз, в долину реки Аспидной. Задача на сегодня - добраться до границы леса, а если повезет до заката, спуститься к Уруштену. Увы, стоило углубиться в лес, как тропа потеряна. Изрядно поплутав, поняли, что заблудились безнадежно. Лагерь разбиваем в сырой долине безымянного ручья. Здесь все говорит о присутствии зубра: запах, бесчисленные следы, клочья шерсти на кустах и ветвях деревьев.., но, к сожалению, самих животных мы так и не увидели.

Утром обнаруживаем, что лагерь стоит почти на тропе. Без проблем спускаемся к Уруштену. Любопытно, что местные жители название реки переводят, как "черная речка"; даже кордон заповедника назван Чернореченским. На самом же деле Уруштен переводится, "белая речка", в названии не тюркская, и не адыгская основа, а восходит оно к периоду раннего средневековья, когда Кавказ заселял ираноязычный народ - аланы. Подобного мнения придерживаюсь не только я. Адыгские ученые-топонимисты К.Меретуков и Дж. Коков также переводят данный гидроним. Подобных "ляпсусов" в географических названиях еще много на Кавказе и необходима серьзная, кропотливая работа по искоренению их.

Возвращаясь каланам, замечу, что они заселяли равнинные и предгорные части Кавказа. О былом присутствии их говорят такие названия, как Загедан, Дамхурц, Мамхурц, верховья рек Большой Зеленчук и Теберда, где и сейчас поражают своим былым величием мощные фортификационные сооружения, развалины крепостей, храмов... В настоящее время прямые потомки алан проживают на территории Северной и Южной Осетии, куда они были оттеснены еще в средневековье более могущественными кочевыми племенами.

Выйдя к Уруштену, обнаруживаем, что от висячего моста остались лишь троса. К счастью, нижний мост оказался в хорошем состоянии.

После переправы, не теряя времени, уходим вверх к перевалу Алоус. Когда-то по этой тропе проходил всесоюзный плановый маршрут; до сих пор о нем напоминают изуродованные надписями деревья. Все они, примерно, одного содержания типа: "Киса и Ося были здесь..." Все-таки хорошо, что маршрут прикрыли.

Несмотря на относительно небольшую высоту, перевал Алоус - прекрасная обзорная точка. С седловины открывается впечатляющая панорама самой высокогорной части Краснодарского края - хребет Герцена. Венчает его ансамбль - гора Цахвоа, высшая точка края (3346 метров). Северные цирки хребта - это царство льда и камня. Как ни странно, район до сих пор не исследован, многие вершины, перевалы, озера, ледники до сих пор даже без названия.

Спускаемся в долину Ачипсты. Тропа часто теряется. Во многих местах она завалена бревная. Чтобы не сбиться, решаем до наступления темноты встать на ночевку.

С погодой пока везет. Синяя волшебная ночь подарила нам мириады искорок-звезд. Из густой чернильной ночи в небо устремились острые копья пихт. Сквозь шум реки доносятся какие-то таинственные звуки. Лес живет какой-то своей жизнью и до нас с нашим палаточным лагерем, с нашим костром, и, тем более, с нашими проблемами ему нет никакого дела. Все больше ощущаем информативный голод, который раз по очереди прочитываем газеты, случайно захваченные с собой из Краснодара. Приемник включаем изредка (экономим батарейки). Если же все-таки включаем, то в лагере разгораются яростные споры на политические темы. Особенно внимательно слушаем новости, где освещается положение в Абхазии, Осетии, Азербайджане. Малейшее потепление обстановки воспринимаем, как праздник.

Утром все же потеряли тропу и спустились к Ачипсте. Река не принесла видимых облегчений. Оба склона долины во многих местах загромождены завалами из снега, бревен, валунов. Попытки пробиться вниз вдоль русла ни к чему he привели. После всех "за" и "против" посчитали благоразумнее, использовав звериные тропы, снова набрать высоту в надежде все-таки выйти на тропу...

К счастью, на этот раз поиск тропы длился всего около часа, и вскоре мы спустились к егерьскому кордону Умпырь на Малой Лабе.

Егеря встретили нас радушно. Признаться, я был даже несколько озадачен, ведь в туристской среде распространено мнение о неприветливости работников кордона; может быть информация ложная, а может наш изрядно отощавший вид вызвал такую реакцию. Результаты знакомства не замедлили сказаться: на столе оказалось оленье мясо, свежий картофель, сахар, хлеб(!)... Завхоз заикнулся было оставить что-либо про запас, но его робкое предложение было заглушено дружным чавканьем...

Перед сном диктор "Маяка" рассказал нам о событиях в Баку и Югославии. Интересно, где через два месяца будет спокойнее?

В этот же вечер наши новые друзья-егеря ушли в Псебай.

Утром и мы, попрощавшись с их семьями, ушли к Умпырскому перевалу. Обильная роса предвещает хорошую погоду, а пока.., пока все мы мокрые по пояс. Слева и справа от тропы - остатки древних фортификационных сооружений, под кронами одичавших фруктовых деревьев - разбросаны курганные могильники; отовсюду веет седой древностью. "Эх, оказаться бы здесь лет эдак двести назад", - с грустью мечтает Костя, - хотя бы издалека, одним глазком увидеть, как и чем жили кавказцы..." Костю, у которого в жилах течет ингушская кровь, понять можно. В послевоенные годы, как и многие ингуши, его родственники были выселены в Среднюю Азию. Что-то подобное произошло на Западном Кавказе сто тридцать лет назад, когда после окончания Кавказской войны, сотни тысяч горцев были согнаны с родных земель и выселены в Турцию.

Перевал. Последний раз любуемся родной панорамой Кавказского заповедника: на юге в дрожащем мареве громоздятся неприступные бастионы хребта Герцена, за ним - сплошная стена Главного Водораздела. Где-то там, в складках хребтов, прячется одно из красивейших горных озер Кавказа - Кардывач. Теперь у озера установлен пограничный пост, граница в нескольких километрах.

На севере - мягкие очертания луговых склонов хребта Абишира-Ахуба. Он поднимается более, чем на трехкилометровую высоту и служит естественным барьером для холодных северных ветров, защищая долину Архыза от непогоды. На север Абишира-Ахуба обрывается мощными скальными бастионами. Есть там и небольшие каровые ледники, но особенно много озер. Их там десятки. Изумрудными бусинками разбросаны они в блюдцах каров. Здесь же одно из самых больших горных озер Северного Кавказа - Кяфар.

Внизу под перевалом река Закан; развиваем по ее долине бешеную скорость. Еще бы, заканчивается наш первый пешеходный, так называемый "голодный" этап. Для примера приведу одну из обеденных раскладок в середине этапа, подсмотренных мною в дневнике Миши:

"1. Вода кубанская - много.

2.  Чай Краснодарский - 1 кружка.

3.  Сало - 30 г.

4.  Килька в томате - 1 банка на 3-х чел.

5.  Хлеб - в 2 раза меньше, чем в блокадном Ленинграде.

6. Зеленая растительность - в неограниченном количестве.

7.  Сахар - 1 чайная ложка".

Общий же дневной рацион составлял около 400 граммов сухих продуктов на человека в день, в пересчете на калории, это в пределах 2000-2500 ккал. Для поддержания энергобаланса в суперсложных экспедициях необходимо 6000-7000 ккал...

Дефицит не замедлил сказаться; все мы стали походить на спортивные велосипеды, животы втянулись до позвоночника, глаза впали, дополняла "дистрофический" эффект выросшая щетина и облезшие, от высокогорного солнца носы. С благодарностью вспоминаю друзей из Сочи, егерей, без помощи которых неизвестно, куда бы мы дошли и дошли бы вообще. Причин для голодания много, это и скудные финансы экспедиции, и бестолковая раскладка нашего завхоза, который, как выяснилось позже, серьезно ею и не занимался, ну, и, конечно же, моя вина как руководителя. Я должен был держать этот важный этап подготовки на постоянном контроле, а не доверяться, как оказалось, дутому опыту "асса-туриста".

Скудный паек сказался и на результатах прохождения этой части пути, пришлось несколько упростить маршрут. В результате этого в первую очередь пострадала научная часть экспедиции. А программа была ой какая обширная. Это - и описание ледников в верховьях Чистой, Холодной, Китайки, Синей; обмеры озер, изучение экологической обстановки в самых глухих уголках заповедника... Тяжело заставить себя уйти в радиалку для исследования озера, ледника, лавины и т.п., когда все мысли вращаются вокруг пустого желудка.

Огромная надежда на руководителя научной части "Транскавказа" Юрия Васильевича Ефремова. Он со своими отрядами должен охватить обширный район Западного Кавказа и собрать материал по озерам в этих местах. Всего же в экспедиции на разных этапах было сто пять участников (и надо сказать, они не подвели, наш сборник научных статей экспедиции увидел свет).

... Безо всяких колебаний, еще в середине этапа, как бы это не было болезненно, решил сменить завхоза.

Вечером предложил Мише взвалить это тяжелое бремя на себя. К моему удивлению, он. почти с радостью согласился. Миша с самого начала проводил медико-биологические исследования над состоянием наших бедных организмов, психологическим состоянием; поэтому дополнительная должность завхоза, по его словам, только поможет проводить различные эксперименты. Забегая вперед, скажу, что с этой неблагодарной должностью он справился великолепно.

Выйдя в долину Большой Лабы, остановили попутный лесовоз. Вместе с рюкзаками загрузили и Мишу, ему не обязательно следовать основному принципу экспедиции - двигаться только активными способами. Сами же поковыляли пешком к Загедану. Через два часа были на месте. Издалека увидели Мишу. Он был в кругу военных и взахлеб рассказывал какие, мол, мы герои и, самое главное, какие мы тощие и голодные. Ребята из спецназа все поняли правильно и устроили в честь нас королевский обед. Из дневника Сереги: "...сначала я думал, что это сон, но вечером все повторилось и я понял, что это - сладкая явь..."

Наконец, подъехала группа поддержки, даже не одна, а три - это мои друзья из Горячего Ключа, студенты моего вуза и киногруппа во главе с директором телестудии "Горячий Ключ" Володей Фениным. Восторг был неописуемый, с группой приехала куча продуктов. Особенно радовался Миша: "...какое это счастье, пересчитывать и перекладывать их с места на место...". Предварительно он успел сходить к друзьям военным и пришел оттуда с полным мешком продуктов. Лица участников сияли. Экс-завхоз обиделся и уехал в Краснодар, уехал и Слава Петухов, его "срок" истек; он уехал, потрясенный дикостью, суровостью и, вместе с тем, неописуемой красотой Кавказа.

НАУКА ОЖИЛА

Ну вот и прошел месяц наших скитаний. Дальше идем с группами поддержки. Чтобы немного отойти от "голодного этапа" и подготовиться к сложному горному, я выбрал относительно несложный участок. Здесь предполагалось несколько оживить научную часть. Командир спецназовцев организовал нам заброску рюкзаков под перевал на БТРе.

Из основной группы, нацеленной на полное похождение "Транскавказа" остались лишь трое: Костя, Серега и я. Миша будет с нами еще двадцать дней. После Эльбруса он уезжает домой. Спасибо, вспомогательные группы не забывают. При подъеме рассказываю ребятам, что мы идем по знаменитому древнему "Шелковому пути".

Многие тысячелетия народы Кавказа с севера и юга связывал караванный путь через перевалы Пхия, Санчарский и Доу. По горным тропам с древнейших времен перегоняли на пастбища скот. Уже в V-м веке до н.э. в греческую колонию Диоскурию (нынешний Сухуми) с Зеленчука и Кубани доставлялись зерно и шкуры, а также колонны несчастных рабов. Позже через эти перевалы проходила одна из южных ветвей Великого Шелкового пути.

На спуске настроение было несколько омрачено. На всем его протяжении ведутся интенсивные рубки, мягкая подстилка из хвои и мха буквально живьем содрана гусеницами трелевочных тракторов. Древний шелковый путь превратился в рядовую, грязную, лесовозную дорогу со всеми прилагающимися ей атрибутами: искореженными пеньками, стволами, брошенными ветками... Грустно!

В долине Архыза в устье небольшого притока установили базовый лагерь экспедиции. Отсюда разными группами уходим на исследование хребта Абишира-Ахуба и массива горы Закзан-Сырт.

Серега увел моих студентов в район Абишира-Ахуба на два дня, мы же с остальными добровольцами ушли в верховья ручья Сарбий-Чат. Такой удачи я не ожидал - в верховьях было обнаружено озеро. Озеро классического лавинного выбивания. Уверен, что мой друг Юрий Васильевич Ефремов о его существовании не знает; думаю, что он будет рад.

Часа два ушло на замеры озера, описание, фотографирование. На обратном пути Костя сорвался с бревна в речку, уйдя с головой под воду. Это еще больше повысило наше настроение.

На следующий день в том же составе ушли на гребень Абиширы, но несколько восточнее маршрута Серегиной группы. По пути описали и закартировали остатки древних сооружений ацангуаров (12-13 вв.). Прямо на гребне - мощнейший пояс мраморных скал. Из лекций по геологии помню, что это древнейшие палеозойские выходы, и прослеживаются они на протяжении всего хребта.

С перевала открывается прекрасная панорама. Очень много озер. Несмотря на ледяной пронизывающий ветер, уходить не хочется; видимо, после отдыха в Загедане все соскучились по большим горам. Вниз спустились одновременно со студентами. Они взахлеб рассказывали о своих впечатлениях.

Утром - опять в цивилизацию, в Архыз. Остановились на берегу Большого Зеленчука, чуть не доходя до поселка. Вокруг лагеря явственно прослеживаюются развалины древнего городища.

...Жизнь в Архызской долине зародилась очень давно. Судя по археологическим находкам, сделанным в 1965 году (бронзовые браслеты) заселение этих мест началось на заре первого тысячелетия. Но наибольшее количество древностей в районе Архыза относится к более поздней эпохе - эпохе раннего средневековья. В первых веках нашей эры в верховьях Кубани и прилегающих районах расселяются воинственные племена алан. Аланы на целое тысячелетие становятся хозяевами этих мест. Именно здесь, в долине Большого Зеленчука сложился в Х-ХI веках политический и культурный центр государства Алании. Оно имело тесные торговые и политические связи с Закавказьем. Вдоль древних троп возникали крепости, города. Следы этих поселений просматривались нами почти от слияния Архыза с Дуккой. На полянах справа и слева от дороги беспорядочно сложенные кучи камней. Как оказалось, это не могильные сооружения, а камень, собранный при очистке полей. Здесь же, поблизости, древние руины аланских поселений.

Как утверждает известный ученый-гляциолог Г.К. Тушинский, погибли многие поселки в результате губительного воздействия снежных лавин на рубеже ХIII-ХIV веков. В этот период климат здесь сильно изменился, началось повышение увлажнения. Холодные и снежные зимы привели к частым лавинам.

По размерам древнего городища видно, что население здесь было весьма значительным. Главный культурный, политический и религиозный центр алан располагался ниже по долине Большого Зеленчука, возле городка астрофизиков. Протяженность городища 2,5 км, площадь города составляет около 15 га.

Известно, что при содействии Абхазии, в 921-925 гг. Алания приняла христианство. Это сопровождалось строительством храмов в византийском стиле. Всего в Нижнем Архызе открыто и изучено 14 церквей. Такой концентрации их на Северном Кавказе нигде нет. Предполагается, что центр Аланской Епархии мог быть только здесь.

Расцвет Алании был недолгим. В 1222 году в Предкавказье вступили войска Чингисхана. После сокрушительного поражения Алания как государство перестала существовать. Часть алан была перебита, часть ушла с победителями; есть сведения, что несколько тысяч алан были приняты в Византии. Часть непокорившихся алан укрылась в глухих горных ущельях отстаивать свою свободу.

Окончательный удар по непокорившимся аланам в 1396 году нанесла конница Тимура...

Днем выбрали время, чтобы выпросить пропуск для прохождения участка маршрута по территории Тебердинского заповедника. Директор филиала оказался очень приятным человеком; сопроводительная документация позволила оформить пропуск без задержек.

Совсем обратное впечатление произвел начальник местной спасслужбы. Не помню, как его зовут, но до сих пор помню его пьяную физиономию. Попытки добычи у него какой-либо информации ни к чему не привели.

Судя по карте, до перевала не более 15 километров. Подъем довольно крут. По возрасту елей делаем выводы, что рубили где-то в начале 60-х, т.е. тогда, когда территории многих заповедников были безжалостно урезаны. Вот тогда все и принялись "покорять" девственную природу; следы этого "покорения" тянутся почти до самой границы леса.

Лагерь разбивам уже в сумерках на границе леса с панорамой на заснеженный цирк ручья Чигордали. Вокруг лагеря полно следов присутствия медведей. Сквозь сон слышу, что наши девушки просят одного мужчину для защиты от косолапого. В ответ из палаток раздавался лишь мощный богатырский храп...

Перевал - обыкновенная травянистая перемычка со скотопрогонной тропой. Внизу белой змейкой петляет Маруха. Венчает ее верховья скально-ледовый ансамбль трехтысячников. Приветливые карачаевцы у реки сообщили, что мы - первая группа в этом сезоне, хотя уже и июль. Серега в дневнике отметил, что поправился. Это радует.

Следующий перевал Ходюка прошли на едином дыхании. При спуске наткнулись на великолепный водопад. Пока это самый красивый из встреченных на пути.

На спуске по Аксауту прошли мимо фермы. При нашем появлении весь обслуживающий персонал поспешил укрыться в домиках. Сначала я не понял, в чем дело, чем мы их напугали. Но на одном из привалов случайно взглянул на себя в зеркало.., ну и образина!!!

По пути к поселку Красный Карачай наткнулись на мощное городище. Часа два ушло на его обследование, фотографирование, данных о нем я нигде не встречал, остается лишь догадываться, что это за эпоха и чья культура. После долгих споров сошлись на том, что скорее всего это - аланское городище, а судьба его, видимо, чем-то схожа с подобными архызскими.

Поселок Красный Карачай предстал перед нами жалким зрелищем. Из жилых сооружений обитаемых всего три домика, остальные разрушены, как оказалось, в сороковые годы, т.е. после массовых репрессий кавказских народов. После этого поселок так и не смог возродиться.

Пересекаем поселок и уходим в долину реки с необычным названием - Большая Марка; Марка - карачаевское слово и означает "ягненок раннего окота".

По следам на тропе Костя выяснил, что впереди нас совсем недавно прошла огромная толпа, и что у некоторых из них ботинки 45-го размера; к тому же у них много сигарет "Прима" и конфет фабрики "Красная Заря". Начав игру в следопыта, Костя уже не мог остановиться и развил огромную скорость, стремясь выследить эту группу. Мише, вдруг, вздумалось измерить Косте пульс и он кинулся вдогонку. Из дневника Миши: "...Когда я уже потерял надежду догнать Костю и, когда мои усталые ноги, напичканные мозолями, как кунцевская булочка изюмом, уже подкосились от этой гонки, я, собрав остаток сил, крикнул: "Обед! О, счастье! Костя, услышав знакомые звуки, замедлил свой быстрый бег и прислушался, не ослышался ли он? Увидев это, я снова простонал: "Обед! Костя оглянулся. Понял, что не ослышался, вскрикнул от радости и... побежал еще быстрее. Но мой сорокадневный опыт подсказывал, что Костя потерял всякий интерес к незнакомой группе и устремился вперед лишь затем, чтобы найти лучшее место для обеда. Когда я приплелся к обеду, Костин пульс был 58 ударов, мой же - 154...".

Утром за ходку вышли на перемычку Мухинского перевала. Надежды увидеть Эльбрус не сбылись, все небо было в тяжелых свинцовых тучах. При спуске с перевала с удивлением обнаружили, что прямо из-под перемычки к Теберде уходит колесная дорога(!).

На спуске остановились у верхнего коша, попили айрана, сфотографировали молодых хозяев с их маленьким симпатичным сынишкой и... помчались вниз.

Город оставлет весьма удручающее впечатление: сплошное , запустение, санатории, здравницы пустые, по городу бродят коровы, они пытались нанести визиты даже в магазин. Дополняет ощущение дискомфорта колкий противный дождь, от которого мы спрятались в местном кинотеатре, с удовольствием посмотрев фильм "Аленький цветочек". В зале вместе с нами было десять человек (вместимость зала - 500). Как выяснилось, в Домбай, куда нам нужно попасть автобусы не ходят. На ночь разместились в домике спасателей, на территории турбазы "Азгек". Это единственная еще действующая турбаза.

Утром ребята-спасатели проводили нас до самых минеральных источников. Многие из нас впервые видели, чтобы "Нарзан" изливался из-под земли просто так, без трубы. Ночевать остались здесь же у источников, возле разоренного приюта турбазы "Азгек". Из дневника Сереги: "...Рядом на источнике отдыхали нарядно одетые люди с шашлыками и водкой. Смотрели, как мы хлебали свой "змеиный" супчик и ехидно, сыто улыбались...".

На следующий день кое-кому было плохо от употребления нарзана, особенно Мише, он все,время отставал.

Мы шли по территории Тебердинского заповедника, шли, обозревая истоптанные скотом его просторы. На спуске с перевала Эпчик, вдруг, увидели странных животных, похожих и на быка, и на зубра, и на здоровенных Козлов, и, в то же время, ни на кого не похожих. Длинная шерсть свисала до самой земли, хвосты, похожие на метелки; у некоторых они отличаются от цвета шерсти туловища. Ничего более странного я не встречал. Это были яки. Их завезли в заповедник совсем недавно из Средней Азии. Животные прекрасно акклиматизировались. Крутые склоны не помеха для них, даже по скалам яки передвигаются легко и стремительно.

С перевала Эпчик спустились в долину реки Даут к хутору с одноименным названием. Хутор, вернее, то, что от него осталось, оставляет еще более тягостное впечатление, чем Красный Карачай. Ощерившиеся провалы стен, сиротливые фундаменты, заросшие бурьяном каменные изгороди, и ни одного жилого дома. По словам встретившегося нам пастуха, до Великой Отечественной войны здесь было 540 дворов (!). Проходя мимо руин, в одном из развалов заметил полусгнившие деревянные детские санки...

Лагерь разбили ниже Даута на возвышенном правом берегу; с удивле нием обнаружили, что вокруг нас остатки какого-то сооружения, намного более древнего, чем сам хутор Даут.

До встречи со следующей вспомогательной группой всего один перевал. Утром сравнительно поздний выход, чувствуется расслабление перед встречей с цивилизацией. Хотя, впрочем, на перевал забрались довольно быстро.

С перемычки, наконец, увидели поселок Учкулан. Он находится на слиянии двух составляющих Кубань рек - Уллукама и Учкулана. Спустились прямо к древнему мусульманскому кладбищу; многие надгробья повалены, на некоторых сохранилась старинная арабская вязь.

Закупив в поселке горячего хлеба, уходим к Хурзуку, где нас ждут друзья. Очередной раз замечаю, насколько отлична обстановка там в горах и здесь внизу. Там - доброта, радушие, бескорыстие; здесь - кроме настороженности - ничего.

ЭЛЬБРУС

В Хурзуке произошла смена "караула". Горячеключевцы и студенты, великолепно выполнив свою миссию, уехали в Краснодар. На смену им приехали трое: экс-завхоз, Сережа Симаков и западный немец Галер-Ланг Хельмут.

Как выяснилось позже, Хельмут уже много лет в свободное время увлекается путешествиями, был в Южной Америке, в Африке, на Арарате. Свое же 30-ти летие занятий туризмом он решил встретить на вершине Эльбруса.

Уходим вверх по Уллукаму. Рюкзаки заметно потяжелели. На сегодня решили ограничиться слиянием Уллукама с Мырды. Остановились недалеко от каменоломен. По дороге к ним встретили УАЗик. Машина до крыши была заполнена ящиками, а среди них маячила физиономия, ба! да это же Саша Пинчук - наш друг-спасатель из Краснодара. Оказывается, в районе а/л "Узункол" проводятся учебно-тренировочные сборы спасателей всего Северного Кавказа. Еще узнали, что в базовом лагере полно наших друзей.

После установки лагеря решили с Фреди сбегать к ребятам (расстояние туда и обратно около сорока километров). Встреча была великолепной. Такое ощущение, что мы, вдруг, перенеслись в родной Краснодар. До трех часов ночи гоняли чаи. Теплая, звездная ночь благоприятствовала сердечной обстановке. Утром в сопровождении Коли Чередникова пришли в лагерь.

С гордостью отмечаю, что Коля - мой лучший друг, и топчем мы с ним горные тропы с 1970 года. Он принял самое деятельное участие в организации экспедиции, был своего рода администратором и организатором забросок.

...Уходим в долину Уллукама. Чуть выше слияния река уходит в мощный гранитный каньон. Во время осмотра и фотографирования его мимо нас прошли литовцы (поздоровались сквозь зубы). Выше границы леса следы древних поселений: мощные каменные ограды, остатки жилых сооружений. В некоторых местах проходили словно по улицам старинного города: каменные ограды достигают высоты 1,5 и более метров и тянутся по несколько сотен метров с обеих сторон от тропы. Вскоре подошли к небольшому "городку" из кошей. Местные аборигены вычислили нас, примерно, за километр и развесили разноцветные шерстяные вещи для продажи, в надежде найти в нас щедрых покупателей. Увы! Они ошиблись. Серега Симаков купил жене розовые варежки, Миша раскрутился на целую кофту; у остальных же карманы были пусты.

Вечером был нанесен визит пастухам, где практически за бесценок (1 кг - 100 руб.) был куплен огромный круг сыра.

Закат подарил нам прекрасные фотоэтюды - беснующейся реки, сосен и красного заходящего солнца.

Под перевал подошли совершенно измотанные, сказывается и вес рюкзаков и почти недельное расслабление значительно меньшей высотой, т.е. какая-то потеря набранной акклиматизации. Особенно тяжело Хельмуту: как выяснилось, в Германии с такими тяжестями не ходят по горам. Хельмута разгрузили. На перевал заползли за 5,5 ходок. С погодой повезло, прекрасно просматриваются обе вершины Эльбруса; под нами остался исток Кубани. С перемычки увидели небольшую срединную морену на леднике Азау. За одну ходку спускаемся к ней и ставим лагерь. Вид вокруг потрясающий - нагромождение льда, остроконечных вершин, а в серединке на островке - три крошечных палатки. Все терпеливо ждем заката, чтобы полностью отдаться фотосъемке.

Утром за пять переходов доходим до легендарного "Приюта Одиннадцати". Из дневника Сережи Симакова: "...Сегодня месили ледовые поля Эльбруса. Столько - семь километров в связках я не ходил вообще. Даже, если собрать весь "связанный" опыт, то и в этом случае даже в сумме не наберется 7 км. День был хмурым и негостеприимным. Фотоаппараты не доставали вообще.

В гостинице с нас содрали по тысяче с человека, с Хельмута хотели взять пять тысяч, но мы его отстояли и он прошел за россиянина. Очередной финт выкинул наш бывший завхоз. Завтра он собирается в противоположную сторону - вниз...".

Кстати, жить в гостинице с нами он отказался и поставил палатку, сшитую из флагов союзных республик бывшего СССР, между гостиницей и туалетом (возле мусорной свалки). При этом иностранцы, бегущие из гостиницы в туалет, на полпути останавливались несколько озадаченными, забыв куда бежали и зачем... Фреди высказал предположение, что у нашего "экс-завхоза" немного поехала крыша.

На следующий день предпринимаем новую попытку штурма вершины. Из дневника Хельмута (привожу дословно): "...Приют 11. Утром в 6.35 с одетыми кошками начинаем восхождение Западного Эльбруса. Где-то на 4300 м начинает сильный ветер со снегом. На скала Пастухова, 4560 м поставили палатка и ждем до 12 часов, чтобы погода улучшилась. Не произошло так, и мы решили отпуститься вниз до Приюта 11 -ти..."

ВОСХОЖДЕНИЕ

В два часа ночи проснулся от того, что какая-то дама ввалилась в наш номер и попросила кошки; кто-то ей вежливо отказал, а кто-то невежливо отослал... Подъем сыграли в 4.15. С радостью отметили, что горы очистились от непогоды. Лихорадочные сборы. Вышли в 5.25. С интересом наблюдаю за выражением их лиц. У одних - открытая брезгливость, у других - надменность, у третьих - еще что-то... нашей открытой русской доброты мы не заметили.

К скалам Пастухова подошли на одном дыхании (менее, чем за полтора часа). У Кости тесные ботинки, поэтому сильно замерзли ноги, отпускаю его вперед "греться". Вижу, как он одну за другой обгоняет группы наших американских "друзей". То же самое делаем и мы. Оказывается, ходоки они никудышные; только и того, что шикарное снаряжение. На их фоне наша экспедиция "ТК-93" смотрится весьма и весьма бледно: у Кости военные кирзовые ботинки, у меня и Фреди - рабочие, что-то подобное и у других.

Из личных наблюдений замечу, что в выражениях лиц у иностранцев по отношению к нам произошла метаморфоза: у одних восхищение, у других - зависть, третьи отворачивали физиономии, у четвертых нет сил выражать какие-либо эмоции. Все чаще попадаются отступившие от горы: одни спускаются своим ходом, других ведут под руки, третьи сидят без сил и ждут, пока их кто-нибудь подберет...

Седловина. С удивлением вижу, как какой-то псих по скалам карабкается на вершину. Еще больше удивился, когда в этом самом "психе" узнал Костю. Но почему Восточная, а не Западная? Как оказалось позже, Костя просто перепутал Западную вершину с Восточной.

Погода в очередной раз состроила нам гримасу; сначала все более усиливающийся ветер, затем появились тучки, затем обе вершины погрузились в сплошное облако, из которого посыпались мелкие острые кристаллики смеси снега со льдом. Деревянный домик на седловине оказался без крыши; к тому же, он весь забит льдом; от непогоды укрыться практически негде. Не дожидаясь остальных ребят (они поджидают Хельмута) начали подъем на вершину. Наверху долго не могли обнаружить вершинный тур, спасибо зав. приютом 11 - Алику, указал в какую сторону идти. Быстро сфотографировавшись, бежим назад. По пути встречаем наших, с ними и Костя, он идет исправлять свою ошибку. Наконец, все на перемычке, вершина за плечами, теперь вниз!

На этом "рабочий день" не кончился. По приходу в приют выяснилось, что нас выселяют, т.к. приехала группа "крутых" москвичей. Не вступая в лишние споры, ушли вниз к "бочкам". Уже у "бочек" почувствовал сильную резь в глазах. Понял, что совершил непростительную ошибку, спускаясь с вершины без очков. Самое обидное, что на всех лекциях по безопасности всем новичкам втолковывал, что движение в тумане по снежным склонам без очков еще более опасно, чем в ясную погоду; частички тумана в высокогорье не что иное, как бесчисленное количество многогранных крошечных линз; они усиливают ослепляющий эффект в несколько раз. К тому же, в солнечную погоду глаза, поневоле щурятся; в тумане же на все вокруг смотришь широко распахнутым взором.

На "бочках" познакомились с девушками из Терскола и ребятами-альпинистами из Белоруссии. Организовали праздничный стол. Еще бы! Пятьдесят дней экспедиции, взятие вершины, плюс знакомство. Я же, как последний идиот, лежал в спальнике с повязкой на глазах, пропитанной чаем и Мишиной мочой и корчился от боли.

Утром продолжили победное отступление. Не более, чем за двадцать минут спустились до станции "Мир". Отсюда основная группа уйдет вниз в Терскол, остальные у канатной дороги ждут вагона.

Из дневника Симакова: "...Слух о бравых mans, идущих от Caspi Sea к Black Sea уже успел распространиться. Наша ретивая тройка (основные) уже часа полтора общалась с Мильманом и неким кудрявым субъектом - нашими попутчиками. Как выяснилось, заброски продуктов в Безенги и Мизур были успешно провалены. Они успели только одно: привезли продукты в а/л "Джантуган". Ну и бог с ними, с этими" помощниками". У нас сегодня 50 дней, праздник, и мы его проводим в Терсколе..."

Света оказалась приятной полненькой особой -администратором гостиницы "Терскол". Сходу устроила нас в спортзал, где на каждого пришлось 50 метров площади, где теннисные ракетки и стол.

Поляна для банкета оказалась достаточно удобным местом: нарзанный источник, стол, скамейки, свод небес, дефилирующие отдыхающие, полное отсутствие друзей человека - комаров, прекрасные собеседницы...".

ЦЕНА ПРЕДАТЕЛЬСТВА

Утром выстрые сборы. Пришла Света, отвела нас в столовую на завтрак. Затем мы прощались с одним из лучших людей нашей экспедиции -Мишкой или "Эльбрусской девой" (после банкета это имя прилипло к нему навсегда). Из дневника Сереги Ткача:"... Мы сразу почувствовали, что уехал близкий нам человек. Жаль, очень жаль..."

Ожидаемой группы заброски во главе с экс-завхозом в Джантугане не нашли. Битых два часа ходили по долине Адыл-Су в поисках их палатки, а главное - картографического материала, спецснаряжения, продуктов. Сережа Симаков сходил в альплагерь на разведку и, о, счастье! Он нашел под забором мятую бумажку, адресованную нам. Как выяснилось из ее содержания, наша заброска находится у руководства альплагеря. Мишин преемник -завхоз Фреди с азартом разбирал содержимое мешков и страшным голосом орал: "Вы у меня будете жрать по пять килограммов в день!.."

Продуктов оказалось дейсгвительно очень много. Все мешки источали едкий запах копченого толстолобика (этот запах витал на нашей кафедре еще несколько месяцев после окончания экспедиции). Фреди счастлив. Мы же с Серегой Симаковым в нокауте: в заброске не оказалось ни спецснаряжения, ни карт, ни описаний, хотя в наличии последних мы были уверены.

Теперь, когда экспедиция уже позади, можно и порассуждать, что это было - запрограммированное предательство? халатная необязательность?

А пока.., пока мы сидим в тяжелом раздумье, как быть? Посоветовавшись, идем к альпинистам. Со спецснаряжением - прокол, а вот с информацией ситуация чуть-чуть прояснилась. Покопавшись в местной библиотеке, нашли краткую информацию о двух предстоящих перевалах: Гумачи и Грановского. К сожалению, ни карт, ни схем к описаниям не нашли. Устные распросы ничего не прояснили. Альпинисты прекрасно знают вершины, все их морщины (трещины), пологие уступчики, балкончики и пр.; перевалы же для них - белое пятно.

По последнему участку горного этапа информация самая смутная: Обнадежили лишь тем, что в этом хребте, якобы, сложных перевалов нет. Прикинули, что мы имеем из спецснаряжения* казалось: веревка основная - 30 метров, кусок вспомогательной*1 (около 20 метров), один ледобур, 4 обвязки, 4 каски, 4 ледоруба, 4 пары кошек, 1 компас и цветная примитивная схема, купленная случайно в Теберде.

... К альплагерю подошла группа взволнованных чем-то ребят-альпинистов. Чуть позже показалась следующая группа с санитарными альпинистскими носилками - акьей. В акье - укрытый перкалькой труп. Вечером узнали, погиб молодой парнишка из Минска, погиб во время камнепада при восхождении на вершину Виатау...

Ночью долго не мог заснуть. Мысли в голову лезут одна тревожнее другой. Сверлившая мозг тревога усугубилась смертью минчанина, сюда же добавился целый комплекс установок, полученный за 25 лет занятий спортивным туризмом. Главная установка - минимум риска. Никогда не приходилось оказываться в такой ситуации - мы практически без специального снаряжения и картографического материала, а впереди сложный, абсолютно незнакомый участок. В уме прикидываю самые худшие варианты. Рисковать, конечно, приходилось и раньше, ведь риск органически вплетен в нашу работу. Разыгравшееся ночное воображение не дает определить, где предел риска, как отреагировать на непредвиденное.

Утром долгие сборы. Продуктов много. Попытка продать лишнее, чтобы пополнить "дырявый" бюджет ни к чему не привела. Фреди дает команду, все лишнее оставить, закопать, сжечь. Вспомнив "голодный" пешеходный этап, забрал супы, кисель. Те же воспоминания, видимо, заставили нас прихватить яичный порошок, сухое молоко. Остальные продукты: хлеб, сало, пшено, рис, муку и др. оставили под елкой, на ней же развесили не менее десятка копченых толстолобиков.

За два часа дошли до традиционного места остановки альпинистов, туристов - урочища "Зеленая гостиница". Место настолько живописное, что безо всяких раздумий было решено разбивать лагерь. Оставшееся светлое премя посвятили изучению и фотографированию окрестностей. А посмотреть здесь есть на что: почти вплотную к лагерю подступает мощный ледник Джанкуат, из соседней долины зловещим зевом ощерился ледопад ледника Башкара. Под ним мутно-зеленая чаша одноименного озера. С ледника прямо в озеро откалываются льдины-айсберги. От долины Адыл-Су озеро отделяет мощная конечная морена. Под ледником Джанкуат расположена гляциологическая станция "Зеленая гостиница". Вечером ходили к гляциологам, получили много ценной информации об оледенении этого района, договорился о дальнейшем сотрудничестве. Костя ходил в соседний лагерь слушать бардовские песни. День прошел спокойно и лениво, все посгорапи на солнце.

Впереди перевал Гумачи. Поднявшись на среднюю часть ледника Джанкуат, просмотрели весь путь до седловины; скалы лишь в верхней части, под перемычкой - это радует. К туру вышли без особых приключений; здесь встретили группу туристов из Владимира. Возле них с деловым и важным видом суетились альпинисты, они навешивали вертикальные перила на ледник Джанкуат.

Пообедав, находим самым благоразумным идти по следам владимирцев, но вскоре обнаружили их болтающихся на ледопаде. Уходим влево к "бараньим лбам" и попадаем в громадный рандклюфт. Дно его сложено чехлом подвижной осыпи, под ним просматривается голубовато-зеленый лед. К низу крутизна рандклюфта увеличивается до 70_50_0. Поворачиваем назад. "Чехол" очень неустойчив, камни из-под ног, набрав скорость с грохотом улетают куда-то в бездну. Выбравшись почти на перевал, уходим на правое крыло ледника. Здесь трещин нет, но очень круто. Вниз уползает веревка, рубим ступени. На пологую часть спустились вместе с владимирцами.

Близость темноты подстегивает; с ледника уходим на боковую правобережную морену. Не сбавляя скорости, пробегаем по ней еще несколько километров. Наконец, найдя тропу между скалами, спускаемся на дно долины реки Адыр-Су выше а/л "Джайлык*.

Облюбовали поляну необъятных размеров, окруженную с трех сторон ручьями и рекой. Необычно теплая погода не предвещала ничего хорошего.

Прогноз полностью оправдался: с утра - мелкий, противный дождь. Решили как можно ближе подойти к леднику и искать место для лагеря. Палатки поставили в десяти минутах ходьбы от ледника на ровной площадке. Вокруг огромные остроугольные камни боковой морены. Целый день идет дождь; порой он сменяется градом. В лагерь пришел тур, виду него довольно жалкий - шерсть клочьями висит на боках, мокрый, худой. Костя фотографирует, я же нашел козла нефотогеничным и спрятал фотоаппарат.

... Вечером Серега провел подробный инструктаж, как вести себя в случае срыва в трещину. Впереди перевал Грановского. Несмотря на непрекращающийся дождь, уходим вверх к леднику. У раздвоения глетчера долго сооброжаем, по какому языку подниматься... Выбрали правый по ходу и... попали в зону открытых и закрытых трещин. Пропитанное сыростью грязно-серое облако, повисев над головами, накрыло нас как колпаком. Приятного мало. Тычемся от трещины ктрещине, словно слепые котята. Чистый, хотя и крутой склон, почти рядом. После затянувшейся разведки все-таки находим снежный мост к спасительному "чистому" льду. Обнаружилось, что мост хлипкий, а трещина уходит на несколько десятков метров вниз; к тому же, книзу она еще и расширяется. В разрезе трещина выглядит как бутылка.

Попытки увидеть дно "бутылки" ничего не дали. Загоняем ледоруб в твердый фирн; первым на веревке выпускаем Костю. Для надежности ложимся телами на ледоруб. Смущает одно: выдержит ли при срыве верхняя часть трещины, веревка короткая, и поэтому ледоруб воткнут слишком близко от края трещины. Все в напряжении... Вздох облегчения - Костя на другой стороне, перила готовы. Спасительный склон. Последние метры по ледовому лезвию. Перевал взят. Даже облачный колпак съехал куда-то набекрень, дав нам возможность несколько минут погреть кости. Съели "перевальную" шоколадку, и вниз... до первых трещин. Снова разведка, снова мы в облаке, и снова ледовый лабиринт. Уходим вправо к Главному Водоразделу, где склон вроде бы чистый, без трещин.

На спуске пришлось поработать. По крутой части навесили шесть веревок, особенно утомительно рубить ступени; лед почти голый, на некоторых участках ледоруб отскакивает от него, словно резиновый мячик.

Оказавшись, наконец, внизу, буквально остолбенели: оказалось, левый склон языка ледника совсем пологий и без трещин. О реакции участников я просто умолчу. К счастью, она была недолгой.

Грандиозное зрелище вокруг буквально потрясло нас своим величием. Окружающие языки ледников коварно поблескивали оскалившимися ледопадами, со всех сторон ледник Башиль окружают остроконечные пики, причудливые башни, шпили... Потребовалось немалое усилие, чтобы оторваться от созерцания игры красок камня и льда.

Световое время поджимает; но дальше ледник без трещин, развиваем приличную скорость. Лагерь разбиваем на берегу высокогорного озера Башиль. До темноты успеваем обойти вокруг водоема, описать основные его параметры.

Весь следующий день меня преследовали неудачи. Падения следовали одно за другим. Особенно тяжело идти по моренному чехлу, огромные глыбы ускользают из-под ног, приводя при этом в движение вышележащие камни. В довершение бед при переправе через реку я свалился с бревна и ушел с головой под воду, к счастью, успев в последний момент ухватиться за бревно.

На подходе к турбазе "Башиль" наткнулись на пограничников. Первым их увидел Костя. Кажется, он здорово напугал молоденьких ребят своим видом: зеленая повязка на голове, мусульманские амулеты на груди, окладистая борода и орлиный нос заставили военных остановиться как вкопанных. Подошедшая следом наша группа разрешила сомнения воинов.

Турбаза "Башиль" предстала перед глазами жалким зрелищем. Несколько корпусов занимали пограничники, от остальных остались лишь одни фундаменты; их или продали или просто растащили. "Башиль" - одна из старейших турбаз бышего СССР...

Палатку поставили на старом мосту через реку Гара-Аузусу.

Прямо под нами - мощнейший гранитный каньон. "Аузусу" - с тюркского, в буквальном смысле означает "вода из пасти". Перевод вполне соответствует действительности, каньон в некоторых местах сужается до двух метров, высота же стенок доходит до пятидесяти. Попасть в такую мясорубку равносильно смерти.

Через пару переходов дошли до т/б "Чегем". Турбаза полупустая. Весь персонал занят обслуживанием нескольких вольяжных англичан. Водят их,в основном, по ближайшим окрестностям, самые далекие выходы - к языку ледника Тютюр-Су. Не узнав у инструкторов абсолютно ничего о предстоящем перевале, уходим вверх, к леднику Шаурту. В душе надеемся, что перевал потянет максимум на 1 Б.

Язык ледника на протяжении нескольких сот метров покрыт мощным чехлом поверхностной морены. Для подхода к перевалу лучше использовать боковую правобережную морену, между бортом морены и долины есть тропа, приводящая в уютный, поросший травкой, "карманчик". Выше - снежники, ледник, нагромождение огромных мореных валунов. Ложимся рано. Завтра последний категорийный перевал.

ПЕРЕВАЛ

Из "кармана" выходим на конечную морену. Она возвышается огромным многосотметровым бугром. Вначале мы приняли верх морены за перевальную седловину, чему очень порадовались. Если так, то перевал действительно тянет максимум на 1Б. Довольные, счастливые вылезли на перегиб и... застыли в изумлении. Как оказалось, до перевала еще как минимум четыре километра. "Седловина", на которую мы вышли, не что иное, как горб конечной морены; сразу же за ней начинается ледник. К перевалу до самой перемычки ведет несколько сот метровая ледовая стена. Ледник открытый, крутизна в верхней части доходит до 55-60°. Несколько минут все молчали, после этого не нашли ничего лучшего, как организовать обед.

Вообще-то этого стоило ожидать; я слышал от наших горников, что Каргашильский хребет, в котором находится перевал, очень высок и легких проходов в нем нет. Слабая надежда на "средненький" перевал рухнула в один момент.

После обеда достали со дна рюкзаков обвязки с беседками, веревки и, разбившись на две связки, уходим вверх. Судя по окружающим вершинам (Шаурту, пик МВТУ и др.), высота нашего "терра инкогнито" где-то в пределах 4000 метров (как выяснилось позже 4100 м). На перемычку решено подниматься по орографически правому борту ледника, вернее, по зоне контакта ледника со скальным ребром пика МВТУ. Я иду в связке с Фреди, Костя с Серегой впереди. Страховка попеременная через ледоруб. Фирн очень плотный: приходится подолгу искать место, где бы ледоруб воткнулся хотя бы до половины. В случае срыва как-либо задержаться невозможно. "Задержать" может либо конечная морена, либо ледопад с глубокими трещинами-"ловушками". Но и тот и другой варианты означают свидание с богом.

На середине подъема погода испортилась, повалил густой мокрый снег. Через каждые 5-6 шагов кошки забиваются. Темп движения падает. Видимость почти-нулевая. Единственный ориентир - гранитное скальное ребро слева от нас.

До самого перевала снегопад не унимается, не хватало только лавин. Палатку ставим прямо на пятачке перевала -единственном ровном месте. При этом пришлось полчаса "танцевать* - трамбовать площадку.

На закате "небесные боги" подарили нам несколько минут видимости, нашему взору предстал сам "Президиум Кавказа" -знаменитая Безенгийская стена. Успели снять несколько кадров и... снова повалил снег, чуть позже мы попали в цепкие объятия облака. Именно поэтому всякие попытки организовать разведку были отложены. Самым мудрым решением было залезть в пуховые спальники.

Снег валил всю ночь; утром дежурившему Фреди пришлось откапываться. Остальные терпеливо ждут завтрака. Сереге не позавидуешь, опять налетел ветер, пошла крупа, она впоследствии сменилась снегом с дождем. Великодушный повар пожалел нас и принес пшенку в палатку...

В перерыве между снежными зарядами сбегал в разведку на пик МВТУ. Находясь уже на вершине, услышал неясный гул; он доносился откуда-то снизу; я до сих пор не пойму, что же это было, но в тот момент мелькнула безумная мысль: "...не на вулкане ли я?".

Так ничего и не увидев, решил спускаться вниз, к лагерю. Вспомнил, что ледоруб остался торчать в вершинном туре. Потянувшись к туру, резко отпрянул назад - с лопатки ледоруба вниз к штычку "стекали" красивые голубенькие огоньки; сам же ледоруб в буквальном смысле "жужжал". Сразу вспомнил, что это голубенькие симпатичные шарики не что иное, как "огни святого Эльма". Это явление характерно, когда атмосферное электричество скапливается на острых металлических предметах.

Для неопытных туристов попытки потрогать эти огоньки рукой заканчиваются обычно летальным исходом - величина электростатического напряжения их достигает нескольких тысяч вольт. Походив вокруг ледоруба, прицелился и запустил в него камнем, лишь после этого подобрал.

Немедленного выхода не получилось. Через два часа снова разведка: Симаков Серега ушел вниз, я - опять вверх на МВТУ. В небе появились голубые просветы, поэтому мы очень надеялись хоть что-либо увидеть в сторону Безенги. Поднявшись в очередной раз на вершину, снова оказался в облаке. Решил траверсом пройти до перевала Джорашты. С седловины увидел, что в сторону ледника уходит узкий крутой кулуар; чуть ли не через каждую минуту по нему со свистом летят камни, укрыться от которых практически негде. Снова поднимаюсь на вершину, откуда, наконец, в разрывах облаков приметил путь дальнейшего спуска.

Вернулся из разведки и Сережа Симаков, оказывается, и он проверил тот путь, который я видел сверху.

Срочно сворачиваем лагерь. Снова повалил снег, затем пошел дождь, но оставаться на перевале становится опасно. Начинаем спуск. Идет в том же порядке; впереди связка Симаков-Мержоев, за ними я с Фреди.

На первой веревке услышал радостный крик. Оказывается Серега Симаков обнаружил в трещине скальный крюк. Конечно, радость была не из-за самого крюка, а из-за того, что когда-то кто-то проходил здесь до нас.

Погода все более ухудшается. Дождь усилился. На самом крутом участке ледника нас все-таки застигла гроза. Вначале пытались высчитывать секунды между вспышкой и громом, чтобы вычислить , как далеко, она от нас, но вскоре стало не до этого, вокруг стоял сплошной грохот. Молнии били совсем рядом - в морену, напичканную окислами железа. В воздухе - острый запах серы. Самое страшное - никуда не спрячешься, не убежишь, не ускоришь спуск, не избавишься от металла. А металла на нас хватает: это и кошки и ледорубы, и карабины, Что-то подобное у меня прооизошло в одной из экспедиций в 1989 году в Кавказском заповеднике. Но тогда мы успели убрать весь металл подальше от лагеря. В единственный крюк, который не успели убрать, попала молния, превратив его в синюю кляксу.

Слышу внизу отборную брань. Оказывается, Костина борода от атмосферного электричества встала дыбом и мешает смотреть под ноги на ступени. Пробуем шутить, советуем заплести бороду в косичку...

Из дневника Фреди: "... Наш спуск заметно ускорился. Участок скал прошли быстро. Гроза ушла и ухала где-то под пиком Пушкина. Со скал вышли на закрытый ледник, затем на ледопад. Серега быстро и грамотно организовал спуск. Под мореной, наивно решив, что все закончилось, сели перекусить. Пища шла без проблем впремешку с сочными и колоритными выражениями по поводу перевала. Тут что-то громыхнуло, зашумело, зашипело. На то место, где мы прошли тридцать минут назад, с перевала рухнул снежно-ледовый карниз. В образовавшуюся "прореху" ринулся снежный поток. Со стороны все это смотрелось весьма эффектно, напоминая шикарный водопад. Через несколько минут под снежным "водопадом" выросла пирамида довольно внушительных размеров. Будучи некрещеным, я мысленно перекрестился..." Замечу, сразу же после экспедиции Фреди сходил в церковь и вышел оттуда крещеным.

Из дневника Кости: "... С леденящим ужасом представил себя Хеопсом, замурованным в многотонную снежную пирамиду..."

Ледник закончился. Попытка спуститься по руслу ручья ни к чему не привела; уходим на правый борт долины. Крутые, мокрые, травянистые склоны вынудили нас снова надеть кошки, которые мы не снимали практически до самого ледника Уллу-Чиран. На сам ледник с боковой морены пришлось бросать веревку, крутизна местами доходила 70-50".

Ледник Уллу-Чиран - самый длинный на Кавказе. Протяженность его 17,4 км. Сверху ледник выглядит как буква "Т". На пересечение его ушло не менее часа. Глетчер рассечен продольными и поперечными трещинами. Везде разбросаны каменные глыбы. Особенно эффектно выглядят так называемые "грибы", когда огромные куски горной породы возвышаются на тонкой ледовой "ножке". Нижняя часть ледника закрыта мореным чехлом. На "автостопе" подходим к правобережной морене; последние пятьдесят метров проходят в полубессознательном состоянии. Наверху, между моренной и бортом долины, в "кармане" - деревянный домик. Безо всяких эмоций (на них просто не хватает сил) ввалились внутрь. Фреди опять не повезло, он дежурный. Из его дневника: "... Все хорошо, но до воды метров 300. Пока ходил за нею, успел проклянуть всех членов экспедиции поименно. Таким уставшим я не был никогда..."

Шестидесятый день нашей экспедиции прошел удивительно спокойно. Была дневка. Целый день барабанил дождь. Над долиной зависла изрядно надоевшая туча.

После завтрака собрались на "военный совет". Основные вопросы: куда идти и как бытье велосипедами, т.е. с их доставкой? По своему состоянию и по состоянию группы чувствую, что под пешеходной частью пора подводить черту. Дольше всего дебютировали по первому вопросу: здесь возникла масса проблем. Самый первый вариант - идти по территории Грузии в верховья Алазани - отпал еще до начала экспедиции. Идти же непосредственно по Главному Водоразделу, где с одной стороны Грузия, с другой - Осетия и Ингушетия с Чечней, это значит быть живой мишенью как с одной стороны, так и с другой. Третий вариант - пройти по северным склонам Водораздела, т.е. по территориям Северной Осетии и Чечни - тоже провалился. Для первой республики у нас Костя - ингуш, для второй - мы, русские... Последствия как в первом, так и во втором случае могут быть самыми плачевными. Пришли к варианту - закончить горную часть в селении Верхняя Балкария, оттуда налегке, через невысокий перевал сбегать в долину Жемталы (за нею - Северная Осетия) и пройти пешком в Нальчик.

Поскольку заброска велосипедов была успешно провалена "вспомогательной" группой, эта операция легла на плечи основной группы, точнее, на Костю. Не дожидаясь окончания дождя, он собрал рюкзак и ушел вниз, к альплагерю "Безенги", оттуда на попутных в Краснодар.

Погода так и не улучшилась. Мечта сфотографировать "Президиум Кавказа" так и не сбылась. Утром опять пошел дождь; трава, доходившая до пояса, мигом гсропитала обувь, одежду. Проходим мимо огромного валуна и буквально остолбеваем... Вся лицевая сторона камня (обращенная к долине) буквально блестит от табличек: "...погиб в лавине.., погибли в грозу.., сорвался.., погиб при камнепаде.., погиб.., погибли..." Горы ошибок не прощают.

Мысленно прокручиваю весь пройденный маршрут, все его опасные участки...

Видимость ухудшилась, местами она сокращалась до кончика носа.

Альплагерь "Безенги" возник как бы из ничего; в "молоке" я буквально лбом уперся в ограду альплагеря. Из дневника Симакова: "... лагерь мертвый, точнее, не очень живой. Какие-то люди сновали по лагерю, но среди них был всего один альпинист и один начепас. Все остальные их обслуживали. Санина беседа с начальником напоминала встречу школьного учителя и двоечника. Причем, сначала спрашивал учитель - Саша, а двоечник отвечал, точнее, не отвечал. Он не знал ни о Шаурту, ни о Коштане, ни о тропе в Верхнюю Балкарию. Затем Саня долго втолковывал начальнику, что за соседним хребтом, оказывается, не Абхазия, а Сванетия..."

Дальше была встреча с местными аборигенами на кордоне "Думала", в устье одноименной реки. Местные "обмывали" окончание сенокоса. Из нашей схемы было виднно, что долина речки Думала в состав Кабардино-Балкарского заповедника не входит, собственно, поэтому мы и выбрали ее для подхода к перевалу Коштан. Из толпы вышел старый балкарец, как выяснилось, егерь этого кордона, и после недолгих распросов разрешил пройти через ворота кордона. Не успели мы взвалить на плечи рюкзаки, как из той же толпы вышел другой балкарец - молодой; он сказал, что я, мол, здесь самый главный и идти по долине не разрешаю. Попытки доказать ему, что долина не в заповеднике, ни к чему не привели." ... Здэс заповэднык, а я началнык, твоя схэма врет, нэ пушу..." Поворачиваем назад. Вижу, что мужики не особо расстроены, скорее довольны, еще бы, на прощанье балкарцы в виде компенсации за моральный ущерб, одарили нас огромным куском сыра, охапкой лука и куском баранины. К тому же, никому не хочется идти в сырой каньон по такой гадкой погоде.

В последний раз окидываю взором егерьский домик, за ним на "заповедной" территории пасутся отары овец, стада коров, склоны иссечены скотопрогонными тропами, у "заповедного" домика в позе Наполеона стоит "началнык"...

Лагерь поставили в живописном месте, среди огромных гранитных валунов, в березовом лесу.

Утро порадовало чистым небом и ярким солнцем. Особенно радовались мы с Симаковым: фотографировать можно было прямо из палатки. Из дневника Фреди:" ... Выход был неторопливый, т.к. фотографы, "навострив" свои объективы шныряли от камня к камню. Фотографировать было что, наш лагерь стоял среди мха, цветов и берез; на заднем плане высилась осыпанная снегом Безенгийская стена. В фотосюжет отлично вписывались старинные каменные ограды..."

Для прохода к Верхней Балкарии выбрали следующую долину. Речка называлась Удурсу. От устья к перевалу вела грунтовая дорога, совсем недавно пробитая геологами. Долина Удурсу ужасно скучная; к тому же, после обеда нас накрыло облаком. Наткнувшись на ручей, не нашли ничего лучшего, как поставить палатку. Перед сном слушали новости из Баку, Абхазии, Чечни, Осетии.

Когда утром из палатки спросили дежурного Симакова, что там на улице, он спокойно ответил: "З...ца". Поэтому из спальников выползли без лишних эмоций. Тумана меньше, дальние планы затянуты, рядом висит огромная туча, готовая в любой момент накинуться на нас. Единственным приятным моментом для меня было небольшое озеро на склоне соседней долины. С удовольствием уделил ему полчаса, описав все его параметры и генезис.

Продолжили нудный подъем по не менее нудной дороге. С перевала Удурсу (название наше) удалось сфотографировать появившийся на несколько секунд пик Коштан-Тау. Во время спуска по долине речки Чайнашки встретились с молодым пастухом-балкарцем. Он радушно предлагал Фреди, чтобы мы отведали у него айрана, сыра, молока; я же, подойдя к ним, не поняв, о чем разговор, сказал "спасибо", что мы дико отстаем от графика, и, что наш лагерь должен быть далеко внизу... После этого, разумеется, был объявлен "врагом народа"...

Не доходя до Верхней Балкарии несколько километров, среди живописных скал- замков, остановились на ночлег.

ПОСЛЕДНИЕ ПЕШИЕ КИЛОМЕТРЫ

Верхняя Балкария оказалась довольно большим селением. Добротные дома, ухоженные сады прекрасно вписываются в окружающий ландшафт. Из дневника Симакова: "...симпатичный уютный поселок встретил нас пустыми магазинами и отзывчивыми людьми. Первая встречная женщина - балкарка, услышав, что у нас нет хлеба, принесла огромный горячий каравай. Деньги она не взяла..." Затем из небольшого дворика выскочила симпатичная малышка, прошептав что-то вроде: "...дяденьки, хорошей вам дороги!" Уже при выходе из селения Фреди догнала старушка и сунула какой-то сверток, сказав, что-то по-балкарски. В свертке были свежие горячие пирожки. Из селения выходили с бальзамом на сердце.

Вскоре подошли к красивейшему месту в долине Черека Балкарского, знаменитому Черекскому ущелью. Река грохочет где-то глубоко внизу. Она пропилила в Скалистом хребте мощный каньон. В правой стене каньона пробита дорога, местами она проходит в тоннеле, местами под скальным навесом.

К полудню подошли к Голубым озерам. Озера карстового происхождения. Цвет воды бирюзово-голубой, (такого я еще не видел).Объясняется это присутствием в воде сероводорода. Дорвались с Симаковым до фотосюжетов. Пейзаж же вокруг озер угнетает: две пустующие турбазы, рестораны, ларьки разграблены или заколочены, местный базарчик заброшен, указатели стерлись; зато есть надписи на скале: "Наша цель - коммунизм!" и "Больше молока, мяса, шерсти народу!" Как высказался Симаков в своем дневнике: "... еще более вечная вещь - это движение, ведущее нас к победе в "Транскавказе-93" . Завтра последний день нашей пешей части.

Палатку поставили в стороне от долины Черека Балкарского, на берегу озера Секретного (кстати, тоже карстового происхождения), к сожалению, не такого чистого, как Голубого. На ужин Фреди приволок несколько рыбешек, после бурного голосования народ постановил, что это пескари.

Попрощавшись с гостеприимным озером, продолжаем пеший вояж по долине Черека Балкарского. Идти по раскаленному асфальту в течение десяти часов, когда на небе ни единого облачка, дело малоприятное. Из дневника Фреди: "... Вскоре дорога превратилась в ад. Мышцы ног стали чугунными, налились страшной тяжестью; казалось, что еще немного,и они полезут по швам. Добросердечные балкарцы через каждые пять-десять минут останавливались и предлагали подвезти. Бези (Твердый) в таких случаях делал страшно умное лицо и голосом Сенкевича вещал, что мы, мол, экспедиция, и нужно что-то заснять, описать, измерить и т.д. Где это "что-то" я так и не понял, т.к. он (Бези) за целый день сфотографировал какой-то полуразрушенный сарай на берегу какого-то вонючего пруда.., впрочем, его тоже можно понять: от жары мозги плавились, словно асфальт под ногами..."

Приютили нас в здании Республиканской станции юных туристов. В распоряжение экспедиции был отдан огромный методический кабинет.

Весь последующий день изучали достопримечательности Нальчика. Город всем понравился, чистый, уютный. Половина населения - русские, остальные - кабардинцы и балкарцы.

Закончились часы томительного ожидания, приехал Костя с велосипедами. Из дневника Симакова:"... Уставшие от ожидания путешественники бросились разбирать, смазывать, мыть и холить железных коней. Это продолжалось и после обеда..."

В то время, когда мужики уже поставили свои велосипеды на колеса, я безуспешно пытался прикрутить педаль. Это продолжалось более часа, пока я с ужасом не обнаружил, что Костя привез мне две левых педали.

Весь остаток дня пришлось рыскать по городу в поисках недостающей детали. Как оказалось, в Нальчике велосипеды отнюдь не в моде; в магазинах, на рынках запасные части только к автомобилю, в крайнем случае, к мотоциклу.

Педаль нашли по дороге обратно в СЮТур. Совершенно случайно у игравших на улице детей поинтересовались, нет ли у них где-нибудь старого ненужного велосипеда. О, чудо! Через минуту мальчишка вытащил из подвала ржавую, обросшую паутиной, велосипедную раму. На ней была единственная педаль, она оказалась правой...

СОЛНЦЕ НА СПИЦАХ

После горных перевалов никак не можем войти в нужную колею. Причин много - это и резкая смена температур (с -10-50°С до + 35-50°С), и работа совершенно других групп мышц, и смена зрительных впечатлений.

В Нальчике удалось заполучить необходимые картографические материалы. Надежда на то, что велосипедный этап - это легкая прогулка и будет легче, чем горный, лопнула как мыльный пузырь. Все началось с поломок, а они стали преследовать нас практически с первого дня. Венцом дня начала явился лопнутый обод моего велосипеда. Вынуждены были остановиться возле кабардинского поселка с несколько витиеватым названием - Золококоаже. Вместе с ободом лопнули шесть спиц. Лагерь разбили на окраине поселка, на правом берегу речки Золки, у очистных сооружений (других мест с деревьями, кустарниками, чтобы как-то укрыть палатку от посторонних глаз, не оказалось).

Открутив колесо, в препаршивом настроении иду в поселок; битый час хожу по дворам в надежде найти дрель. На обратном пути, когда я уже потеряв всякую надежду, уныло брел к лагерю, меня окликнула молодая женщина-кабардинка. Узнав мое горе,

повела меня домой.

Дальше все происходило, словно во сне. Хозяин дома, внимательно осмотрев колесо, нашел необходимый инструмент и усадил меня под беседкой; сам же стал ремонтировать обод. Всякие попытки участвовать в ремонте были безуспешными; мало того, женщины дома накрыли на стол и накормили меня. Уходил поздно ночью. До сих пор не могу простить себе, что не узнал имени хозяина. Ведь благодаря ему, был спасен велоэтап экспедиции. Помню лишь, что фамилия хозяев - Кушховы, имя же женщины, которая привела меня в дом - Мария.

Утром делились снами; как ни странно, у всех они были исключительно оптимистичными: Фреди снились полчища красивых девчонок на склонах Восточного Кавказа, Косте ледниковые трещины с деревянным настилом через них, мне -суперсовременный эхолот для измерения глубин озер, Симакову же приснилась гора Базар-Дюро с огромным плакатом-транспорантом "Пришли!!!"

В Минеральных Водах у родственников Константина оставляем все горное снаряжение. Сердобольная тетя Шура накормила нас настоящим кубанским борщом.

Сопровождаемые взглядами сотен любопытных горожан, покидаем город. Впереди жаркие Ногайские степи. Характер растительности резко меняется. Леса уступили место редким зарослям верблюжьей колючки... Лишь пойма реки Кумы, вдоль которой пролегает наш маршрут, укрыта зеленым пологом тополей,

ольхи, лещины.

Место для лагеря выбираем в левобережье реки. До самого заката возимся с велосипедами. Изрядно выпачкавшись в солидоле, сдобренные дорожной пылью, мужики решили окунуться в прохладу Кумы. Вода в реке желто-коричневого цвета, но, к сожалению, другого мокрого места в округе нет. Через несколько минут Костя с противоположного обрывистого берега приволок огромного рака. Торжественно поздравляю его с пересечением границы Европы и Азии. Заметив на лице Кости удивление, сообщаю, что река Кума -граница Европы и Азии, и, что мы находимся в знаменитой Кума-Манычской впадине. Еще в недавнее геологическое время она соединяла Черное и Каспийское моря. Сегодня по ней в противоположных направлениях текут реки Кума и Маныч. Между ними сохранилась цепочка реликтовых соленых озер.

К сожалению, рак на ужин оказался единственным. С удовольствием съедаем европейского гостя на территории Азии.

Сквозь султаны дыма из выхлопных труб проносящихся машин пробиваемся все дальше, вглубь безжизненных степей... Далеко уехать не удалось. Сначала полетели две спицы, затем еще три, после этого вдребезги рассыпался задний конус.

Оставшиеся километры до Зеленокумска велосипед катил, рядом уныло брели остальные участники экспедиции. Вечерний рейд в город ничего не дал, хотя и велосипедов там тьма (не в пример Нальчику). Приют нашли на территории водозабора,у въезда в город. Здесь же познакомились с местным туристом-одиночкой - Сашей. Почему одиночка? просто во всем городе, как выяснилось, турист он один.

Замечаю, что с началом велоэтапа с головой происходит что-то странное, необъяснимое. Если в горах (как бы тяжело не было, в какие бы переделки не попадали) находили время делать хоть несколько записей не только в общественном дневнике, но и в своем, сейчас же все наше внимание, вся наша активная и пассивная часть маршрута сосредоточена на велосипедах. Во время привалов - это устранение бесчисленных поломок, во время движения - это прислушивание к звукам, раздающимся из различных вращающихся и неподвижных частей велосипеда. Особенно донимает жара: на небе ни облачка, температура доходит до +40-50*С. Глядя на раскисший от жары асфальт, ассоциируем его со своими мозгами.

Из дневника Симакова: "... Саня с утра поднял всех; даже не успев попастись под фруктовыми деревьями у насосной, мы покатили в город. Жалкое впечатление от нас,грязнцх и уставших, усиливал Саня, хромая рядом с верным "конем". Его "конь" был скорее мертв, чем жив, и Саня вел его в реанимацию. Так добрались до сердца города - базара. Там, кроме торговли помидорами и яблоками, висела табличка "Ремонт велосипедов, каминов и утюгов". Заведовал этим убогим заведением "дядя Ваня" - полупарализованный, слегка тормозящий дед, лет семидесяти (ему тоже скоро в реанимацию), но, тем не менее, он лихо содрал с Сани за ремонт конуса 4 тысячи... Дорога на Степное началась брусчаткой в гору. Велосипед Бези успешно выдержал это испытание. Асфальтовая лента уводила нас все дальше и дальше..."

С водой все хуже и хуже. Привалы и обеды приурочиваются к артезианским скважинам. Вода из них вытекает теплая и чуть-чуть солоноватая.

Слева и справа от дороги видны заросшие камышом озера с горько-соленой водой. Пейзаж становится все более унылым и убогим.

На окраине небольшого селения Ольгинского, в лесопарке, остановились на ночлег. Не прошло и несколько минут,в гости к нам пожаловали местные жители. Узнав, кто мы и зачем мы здесь, они на несколько минут исчезли и через некоторое время появились с различными угощениями. Разговоры о жизни, политике затянулись далеко за полночь...

Еще не выйдя на дорогу, почувствовал, что что-то опять с задним колесом. При помощи напильника и надфиля злополучному конусу все-таки была придана соответствующая форма.

... О, чудо! Прямо у въезда в село Степное наткнулись на перевернутый КАМАЗ с арбузами. Пока водитель с экспедитором ломали головы, как его поднять, местные детишки, женщины с тачками, а затем и мы, подбирали раскатившиеся в разные стороны огромные астраханские арбузы. Во время "арбузного рая" у местных выяснили, что наша дорога через Терекли-Метлеб давно засыпана барханами и, чтобы попасть в Дагестан, нужно сделать еще больший крюк к северу.

К концу дня достигли селения Ачикулак, где после недолгих поисков стали на ночлег в живописном месте... на кладбище. Место тихое,"соседи" спокойные, завершала идиллию огромная луна, выкатившаяся откуда-то из-за могильных крестов.

Но что это? Офомная туча, вдруг, закрыла пол неба, исчезла и луна: все это происходило со страшным шумом. Оказывается, откуда-то в место своей ночевки вернулась стая местных ворон. Часа два с диким карканьем огромная стая носилась над кладбищем. Под птичий аккомпанемент, чуть в стороне от тихих могил лагерь экспедии погрузился в сон.

Жара достигла апогея, на небе ни облачка. Состояние велосипедов вызывает все большую тревогу. Из дневника Симакова: "... Итоги дня достаточно плачевные: Костя потерял 9 спиц на заднем колесе, у Фреди взорвалось колесо, образовав рваную дыру в покрышке, работа Саниного велосипеда напоминает работу кузнечного пресса; скрежет, скрип, стон и грохотанье; мой же "конь" при переключении скоростей издавал что-то среднее между рычаньем и лязганьем гусеничного трактора. Под такую какофонию звуков мы продвигались вперед". »

Несмотря на тяжесть пути, про себя с удовлетворением отмечаю прекрасную коммуникабельность нашего небольшого коллектива. И это после 75 дней бестропья, перевалов, непогоды, прочих лишений и стрессовых ситуаций. Думаю, что нынешнюю обстановку можно смело отнести к такой же экстремальной, как и изматывающая 45-ти градусная жара, и безводье, поломка бедняг-велосипедов (свою, надо сказать, прекрасную велоаптечку забрал эксзавхоз, укомплектовать же новую на велоэтапе просто не хватило ни денег ни времени).

Добавило забот экологическое состояние нашего маршрута. После двухмесячного пребывания в горах, где практически чистейший ионизированный воздух, где полно озона, различных фитонцидов, неделя на велосипедах все перечеркнула. Из-за взрывоопасной непредсказуемой обстановке в Чечне, в Ногайских степях оказались не только мы, практически весь грузовой и легковой транспорт ринулся сюда(!).

Позже, возвратившись домой после экспедиции, мы убедились, что это действительно так. Дороги Чечни практически пусты; никому, никакому водителю, пассажиру нет желания быть ограбленным, униженным или, хуже того, убитым...

Жаркий воздух, напичканный ядовитыми выхлопными газами, почти осязаемо осаждается на наших открытых, словно рана, легких.

Особенно тяжело сказывается отсутствие пресной воды. Огромное количество ее, выпитое у очередного артезиана, улетучивается с потом через какие-нибудь полчаса, а до следующей воды, как правило, 25-30 км.

От сухости во рту язык становится тяжелым, одеревенелым. Тем не менее, до следующей воды всегда остается "золотой" резерв - полная поллитровая фляжка.

У очередного поста ГАИ выяснили, что за Южносухокумском, не очень далеко от дороги, есть фонтанирующая артезианская скважина. Уже в темноте, среди зарослей верблюжьей колючки и еще каких-то колючих кустарников ставим палатку. Пожалуй, это первая скважина с таким мощным фонтаном; к тому же вода в ней почти пресная.

По всем правилам, вытекающим не только из канонов спортивного туризма, но и из здравого смысла, уже давно нужна дневка; но какая-то неведомая сила, упрямство гнали нас к Каспию. Встречные и обгоняющие машины сигналят*многие нас уже знают по встречам и беседам у постов ГАИ.

Пожалуй, мой велосипед прошел, наконец, полосу неудач - что-то притерлось, что-то пришлось совсем удалить. Теперь в эту полосу вошел велосипед Кости. Этот велосипед стал напоминать некого больного зверя с перевязанной челюстью. Я старался за ним вообще не ездить, т.к. от смеха не мог справиться с управлением. Дело в том, что его заднее колесо из-за отсутствия спиц повело так, что помимо "восьмерки" колесо имело форму эллипса, ко всему прочему, правая педаль его была деформирована. Сзади же, если мысленно отбросить велосипед, это выглядело, примерно, так: какой-то тип, по пояс голый, в коротких, но широких красных шароварах(велорюкзак имеет П-образную форму) бежит по дороге, при этом зад его дергается из стороны в сторону и сверху вниз, и припадает на правую ногу.

Пейзаж становится несколько веселей: появляются поселки, много оросительных систем с каналами, зарослей камыша, кустарника. Не сбавляя скорости, проезжаем несколько дагестанских селений. За городом Кизляр у Кости вылетело сразу несколько спиц, как выяснилось позже, лопнул обод. Из дневника Симакова: "... Коленки болят почти у всех после 500 километров, оставшихся позади, а попы стерты почти до позвоночника. Поэтому завтра будет дневка(!)".

Часть дневки посвятили изучению Кизляра. Из достопримечательностей запомнились: недостроенная мечеть, музей и базар.

Хозяйки музея, узнав кто мы и откуда, с интересом распрошивапи об обстановке на Кавказе, причем сами вопросы для нас были несколько странны: "... А что, правда, что Армения собирается забрать весь Кавказ до Ростова?.. А куда смотрят ваши казаки, ведь вас почти полностью оккупировали чеченцы?.." Вопросов было много. Признаться, я вышел из музея несколько озадаченным, откуда и кто приносит сюда такой бред?..

По пути из города встретили Костю, он с унылой физиономией тащил свой лопнувший обод в ремонт.

КАСПИЙ

Из дневника Кости:"... Сегодня решающий день экспедиции - во что бы то ни стало, достичь Каспийского моря, а это ни много, ни мало - 120 километров. Сравнительно благополучно достигли приморского поселка Сулак. Во время экскурсии по его окрестностям и из разговоров с местными жителями, с удивлением для себя открыли, что Каспий, оказывается, вот уже несколько лет наступает, и притом, довольно активно. Для прибрежных городов и поселков это - настоящее бедствие. Из учебников географии помню, что Каспий всегда отступал, даже был проект переброски рек бассейна Северного Ледовитого океана для его спасения; "благодаря" этому, было, кстати, загублено богатейшее в мире месторождение глауберовой соли в заливе Кара-Богаз-Гол. Сегодня же в результате неотектонических процессов Каспий метр за метром завоевывает сушу. Вот и Сулак, по словам местных жителей, потихоньку становится Венецией. В прибрежных кварталах мальчишки уже сооружают деревянные плоты. Прямо из лагеря видны телеграфные столбы, стоящие в воде, местный рыбзавод наполовину затоплен. По прогнозам ученых Каспий будет наступать до 2020 года. В последнее время он поднимается от 5 до 20 см в год...

Под вечер искупались в водах залива; кстати, судя по состоянию дна и по глубине, здесь еще недавно была суша. Вечером был изумительный закат..."

Отрезок от Сулака до Махачкалы проехали без особых приключений: всего несколько проколов и мелкие поломки Костиной педали.

Махачкала поразила своей свалкой. Да, самая настоящая свалка у въезда в город. Сам город разбросан на десятки километров.

Из Махачкалы выехали лишь под вечер; отъехав от нее около 10 километров, у овцефермы поставили палатку. Прослушав молитву муллы, залезли в спальники. Возле палатки всю ночь кто-то сопел, фыркал,возился... Наутро выяснилось, что местные ежики съели из котла остатки каши, а также хлеб, печенье и маргарин...

Справа от трассы, вдруг, увидели длинную скальную гряду, довольно необычную для скучных окружающих пейзажей. Оставив ребят у дороги, пошли с Симаковым снимать этюды, а их оказалось - хоть отбавляй. На обратном пути, проходя через пустырь, споткнулся о какой-то необычный камень: как выяснилось,- осколок древнего глиняного кувшина. Оставив у кромки фотоаппараты, кинулся обследовать пустырь. Огромный участок между скальной грядой и трассой был буквально усеян древней керамикой! Собрал самые интересные образцы.

Последние дни и километры - самые тяжелые, они "порадовали" нас сильнейшим встречным ветром. Борьба с ним вымотала нас до такой степени, что после четвертой ходки решили сделать внеурочный обед. Из дневника Симакова:"... Мы, наивные, надеялись, что ветер попутный, дорога пойдет под гору... Обедали на окраине города Избербаш, у самой трассы. Наши взоры притягивает синее море, до него около трех километров. Но мысль о том, что нам сегодня еще сражаться с ветром, отбивала всякую охоту купаться.

После обеда дорога стала действительно иногда идти под гору, но легче не было, т.к. ветер еще больше усилился. Бешеные порывы ветра тормозят велосипед; даже если уклон достигает 30-50°, надо крутить педали. Так мы их и крутили, ровно и методично... до поста ГАИ. А на посту нас остановили. Узнав, кто мы, и сколько мы в пути, без долгих слов достали пару огромных арбузов, затем предоставили в наше распоряжение задержанную машину с помидорами... Дальнейшее продолжение пути покоазалось нам полнейшим бредом. Непреклонным оставался лишь Саня, который хотел во что бы то ни стало проехать еще ходки две.

Тогда гостеприимным "гаишникам" ничего не оставалось делать, как официально задержать нас. Так Сане и объяснили: нет номеров на велосипедах, нет фар, стопов, поворотов, давление в шинах не соответствует норме и т.д. Палатку мы поставили метрах в десяти от поста, чтобы удобнее было ходить к машине с помидорами. Саня достал фотоаппарат и от этого дружба с "гаишниками" только усилилась".

ФИНИШ

Утро было хмурым, без ветра. Горячего завтрака не получилось - сломался примус; проглотили сухой перекус и двинулись к Дербенту.

Последний день активной части экспедиции; будут еще небольшие выходы по двум маршрутам, но это лишь дополнения.

Мысленно каждый из нас уже уверен в успешном окончании маршрута. И, действительно, если сломаются сразу все четыре велосипеды, мы их теперь докатим или дотащим на себе.

Дербент - конечная цель экспедиции. Особой радости не ощущалось. Последние дни, сдобренные сорокаградусной жарой, выхлопным смогом, накатившейся усталостью, изрядно вымотали.

Дербент, конечно, более экзотичен, чем Махачкала, хотя в захламленности и в состоянии дорог ни в чем ей не уступает. Найдя местное бюро путешествий и экскурсий, узнали, что городской клуб туристов уже давно не существует, данных о спасслужбе тоже никаких.

И все-таки нам повезло. Руководство турбазы "Чайка", не взяв с нас ни копейки, предоставило группе целых два двухместных номера в домике у самого моря. Особое участие в нашей судьбе здесь принял заместитель директора - Шейдаев Бек.

Весь следующий день посвящен изучению города.

Осмотр Дербента начали с неприступной цитадели, именуемой сейчас Нарын-калой. Отсюда древний город спускается вниз по холму, зажатый с обеих сторон мощными оборонительными стенами. Наиболее древняя часть Дербента расположена именно между этими стенами. Узкие кривые улочки, маленькие, глухие дворики, ремесленные мастерские, яркие и людные ковровые базары, величественные минареты и мечети сохранили неповторимый облик средневекового Востока. У древних стен города-крепости искали военную удачу почти все известные завоеватели средневекового Востока -полководцы Арабского Халифата - Маслама и Мерван, сподвижники Чингисхана - Субудей и Джебе, грозный завоеватель Тамерлан и его противник Тохтамыш, шах Исмаил - основатель Сефевидского государства; знаменитый правитель Ирана - шах Аббас и "гроза Вселенной" Надир - шах.

Той значительной ролью, которую Дербент сыграл в истории, он обязан, в первую очередь, своим выигрышным стратегическим положением.

Здесь горы Кавказа вплотную подходят к Каспию. Они оставляют лишь узкую прибрежную полосу - единственную удобную дорогу из Юго-Восточной Европы в Переднюю Азию. Этим путем прошли древнеиранские племена из степей Восточной Европы на территорию Иранского плоскогорья, позднее по нему в Закавказье и Переднюю Азию проникали скифы, сарматы, аланы, гунны, хазары, монголы и другие обитатели европейских степей.

Опустошающие набеги степняков наводили ужас на земледельцев, вынуждая правителей Древнего Востока искать пути борьбы с ними.

Военные сражения для пришельцевв степени большей частью заканчивались весьма плачевно. Эта участь постигла основателя Персидской державы Ахеменидов царя Кира, когда массагеты, населявшие огромную территорию между Каспийским морем и Сыр-Дарьей заманили его войска вглубь степей и наголову разбили; погиб там и сам Кир. Неудачно окончился поход другого Ахеменидского царя Дария 1 против европейских скифов. После неудачного сражения с ними сам Дарий 1 едва спасся бегством. Именно поэтому земледельцы были вынуждены строить мощные фортификационные сооружения, призванные защитить города и области от проникновения степняков.

В наиболее узком и стратегически важном месте и возник Дербент. Мне приходилось бывать в столице древнего Микенского царства, в Афинском акрополе, но даже их крепостные стены не идут ни в какое сравнение с градиозными бастионами Нарын-Калы. Здесь толщина стен местами достигает нескольких метров, высота - до 20-ти и более метров.

В культурных наслоениях крепости, образовавшихся в результате многовекового существования города и достигающих на вершине холма 10 метров толщины, представлены различные эпохи, культуры, стили и влияния. А.А. Бестужев-Марлинский, увидев в ХIХв. этот город глазами европейца, так поэтически описал его восточный облик:"... Заря ахнула от изумления, взглянувши на него впервые: это был поток камней и грязи с трещинами вместо улиц, которых сам почтенный строитель не распутал бы среди бела дня. Все дома родились слепыми, все их черепа были расплюснуты под адской пятой, все они пищали от тесноты, ущемленные между двух высоких, длинных-предлинных стен. Все вместе походило, одним словом, на огромного удава, который под чешуей домов растянулся с горы на солнышке и поднял свою зубчатую голову крепостью Нарын, а хвостом играет в Каспийском море".

... Утром, оставив Фреди на "хозяйство", разъезжаемся в разные стороны: мы с Костей в легендарное селение Кубачи, Симаков в самое высокогорное селение Северного Кавказа - Куруш. От автостанции уезжаем рано утром почти одновременно.

Кубачи, как и все окрестные селения, расположено на горном плато. Как выяснилось, непосредственно в долинах рек здесь поселений нет, да и не может быть - все реки текут в узких скальных каньонах. Для плато характерно наличие родников, источников. Там, где они сконцентрированы больше всего, в основном расположено население.

Комбинат художественных изделий - одна из основных целей нашего визита. Принял нас главный инженер комбината - Кишиев Ибрагим Гаджи Абакарович. Он любезно предоставил все необходимые материалы, согласился быть гидом.

На протяжении многих веков жители этого селения были ремесленниками. Основной продукцией было оружие, различная утварь; женщины в основном занимались выделыванием сукна. В последнее столетие кубачинцы специализируются в ювелирном деле. Из разговора с Ибрагимом выяснилось, что для комбината наступили тяжелые времена, много рабочих сокращено, выпускается большей частью ширпотреб: браслеты, кольца, серьги.

... Еще полторы тысячи лет назад персы назвали эту местность Зирихгеран, что значит "оружейник". "Кубачи" означает то же самое по-турецки. Название, видимо, дано турками-сельджуками, распространившими свое влияние до Дагестана.

Официально кубачинцев считают даргинцами, хотя в действительности их родной язык урбугский. На этом языке разговаривают жители еще одного селения - Ашты.

После экскурсии Ибрагим заявил, что мы его гости и никуда он нас не отпустит... Признаться, я обрадовался, быть здесь и не увидеть Старые Кубачи, - это преступление!

Старые Кубачи - полная противоположность Новым. Последние построены совсем недавно, большинство домов -добротные 2-х этажные особняки из тесаного камня. Старые Кубачи - это нетронутый уголок средневековья. Проводником вызвался быть сын Ибрагима. В этих замысловатых хитросплетениях узких улочек мы его несколько раз теряли. Вот он скачет перед нами и, вдруг, тупик, проводник куда-то исчез. Стоим в растерянности, через минуту в проеме стены появляется счастливая лукавая мордашка мальчугана. Оказывается, проем - это переход на другую улочку.

Дома облепили склон косогора, крыши плоские. Наш проводник предложил было спуститься вниз по ним, но получил вежливый отказ (не солидно все-таки) и вновь весело помчался дальше. Боясь потерять его из виду, ускоряем шаг. Конечная цель -старинное мусульманское кладбище. Некоторые стеллы очень старые, наполовину вросли в землю, сильно покосились, арабские надписи почти стерты временем.

Мы были счастливы, что хоть на короткое время окунулись в этот потаенный уголок мира, в обитель седой древности. Наше внутреннее состояние передалось сорванцу-проводнику. Он тихо ходил следом, с любопытством наблюдая нашу "фотосуету".

За старинным кладбищем - ручей; собрав воду источников, он весело устремляется вниз. Источники здесь же, рядом. Все они любовно одеты в камень древними мастерами.

Навстречу идут молодые кубачинки, на плече у каждой по огромному кувшину с водой. Казалось, само время здесь остановилось. Женщины проходят мимо, не глядя на нас. Горянки как бы не замечают посторонних мужчин,- так требует приличие.

Кубачинки здорово отличаются от других даргинок. Последние покрыты черными платками, что в невыгодном свете выставляет даже самую юную девушку. Кубачинки носят белые платки. Надо сказать, каждый кубачинский платок - это маленькое произведение искусства. Белая шелковая ткань его расшита узорами и цветами из золотой и серебряной нити. Платки эти не увидишь на рынках, в магазинах; они просто не продаются.

Старинный женский костюм у кавказских горцев отличался той же суровостью стиля, которая была характерна и для других бытовых вещей. Женское платье делалось из одноцветной ткани, причем темного, главным образом, темно-синего или темно-зеленого, шаровары всегда черные. Лишь края одежды обшивались цветной тесьмой, иногда серебряные нагрудные украшения белели на фоне темной ткани. У кубачинок, напротив, одежда более яркая по цвету, причем с узорами набивными, вышитыми, нашивными. Женщины давно приобрели вкус к обогащению облика своей одежды. Связано это с тем, что их мужья и отцы имели хорошо развитые торгово-хозяйственные связи с внешними рынками. Орнаментация женской одежды выполнялась двумя способами: более старый и простой - нашивка аппликацией из тканей других цветов, более дорогой - золотое и серебряное шитье. В орнаментах преобладают крупные растительные мотивы: ветви, цветы, листья, бутоны, а также криволинейные узоры, связанные с растительными смысловыми элементами.

... Возвращаясь, проходим мимо сидящих женщин; на наше приветствие они тут же встают. Встают даже старухи. Этот обычай существует в Дагестане издревле: мужчина - воин, защитник, постоянно подвергает свою жизнь опасности, его надо уважать.

Вечером Ибрагима с семьей приглашают на свадьбу. Узнав, что у него гости, пригласили и нас.

"Сезон свадеб" в Кубачах длится всего два месяца - июль и августа. Свадьба продолжается три дня. Сегодня первый день. Все собираются в сельском доме культуры. Свадебных пар, как оказалось, три. Зал заполнен битком. У сцены сидят молодые, выше музыканты, еще выше зрители, а в зале танцуют. У стен белоснежными рядами стоят молодые красавицы-кубачйнки. Как мне объяснил племянник Ибрагима Расул, здесь проходят своеобразные смотрины на будующее. С удивлением обнаружил, что мужчины Кубачи не в национальных костюмах. Расул пояснил, что национальные костюмы даргинцы, кубачинцы давно не носят, он и не помнит, какие они были. Позже у стариков узнал, что мужские национальные костюмы были, но очень давно, и были, примерно, они такие же как черкесские.

Рано утром, распрощавшись с гостеприимными хозяевами, уезжаем в Дербент.

Серега Симаков приехал лишь к вечеру, страшно уставший, но зато счастливый.

Со своей задачей он справился великолепно. Еще бы! Серега побывал на самой южной границе Дагестана и Азербаджана в районе г. Базар-Дюзю (4480 м); плюс ко всему, он побывал в самом высокогорном селении Кавказа - Куруше. Расположено оно на высоте 2427м. над уровнем моря. Куруш - россыпь крошечных домиков в окружении величественных горных громад. Лесов здесь нет, но, благодаря сочным и обильным травам - это настоящий рай для скотоводства, которое является традиционным занятием местных жителей. По их уверению, здесь можно было бы развести в десять, в сто раз больше овец, чем теперь. Да только некому этим заниматься: местность мало населена, а молодые люди не хотят быть чабанами.

Основное население Куруша лезгины.

Удивительная умиротворенность в этих горных селениях. Люди неторопливы, степенны, держаться уверенно.

Интересна этимология названия Куруш. Есть дагестанское имя Куруш. Кстати, древне-персидского царя Кира в действительности звали Куруш.

Постройки в Куруше неказисты. Они возведены из самана, обмазана и побелены. В горных лезгинских селениях саман всегда преобладает над камнем. Техника возведения стен из сырцового кирпича и обмазана стен проникли в Дагестан из Азербайджана.

Недалеко от Куруша возвышается гора Шалбуздаг, где находится священное место лезгинов; здесь и теперь происходит жертвоприношения, есть мечеть и даже гостиница для поломников.

Последняя прогулка по Дербенту. Здесь переплелось все, старое и новое. На окраинах возводятся массивы высотных жилых зданий, а центральная часть застроена одно- двухэтажными домами прошлого века. Жизнь на улицах по-азиатски сонная. Тысячелетние стены сродинились с домами, которым сто лет. На этих домах спутниковые антенны, а в древние городские ворота въезжают современные автомобили. Одно другому не противоречит.

Последний вечер, последний каспийский закат.

На утро поезд мчит нас домой, за окнами мелькают уже знакомые места. В сердце каждого из нас Кавказ окружен особым очарованием. Необычные трудности и испытания, - одной стороны; радость победы, - с другой. Благодаря этому сочетанию наше путешествие останется в памяти навсегда. Останется каждым мгновением, каждым метром.

***