Ю.А.ПРОКОПЕНКО

 

На территории Северного Кавказа, в разных его районах, в настоящее время известно большое количество поселений скифо-сарматского времени. Однако детальная их характеристика и выявление локальных особенностей затруднены тем обстоятельством, что лишь немногие из них подвергались планомерным раскопкам.

Жизнь семейных коллективов всегда была связана с жилым домом, воплощавшим в себе как достигнутый общецивилизационный уровень, так и местные, локальные особенности. В тоже время жилище глубоко традиционно и консервативно. Ф. Бродель справедливо писал, что "дом, где бы он ни был, обладает устойчивостью во времени и неизменно свидетельствует о медлительности движения цивилизаций и культур, упорно стремящихся сохранить, удержать, повторить" (Бродель Ф., 1986, с.287).

Наиболее архаичным видам жилищ I тыс. до н.э. посвящены раздел монографии А.М.Хазанова и статья Л.Г.Нечаевой. По сведениям А.М.Хазанова, в Северном Причерноморье преобладали землянки, полуземлянки и большие наземные каркасные дома, а в Крыму — небольшие круглые жилища — юрты и каменные наземные жилища (Хазанов A.M., 1975, с.70,71). В статье Л.Г.Нечаевой рассмотрению подверглись преимущественно кочевнические шатры и юрты, но автор, хорошо знавшая и северокавказские древности, коснулась также жилища алан равнин и гор Центрального Кавказа (Нечаева Л.Г., 1975, с.30).

Тип жилища причисляется, как правило, к наиболее значимым элементам, определяющим специфику культуры. Именно поэтому различия в традициях домостроительства наряду с другими признаками служат основой для выделения локальных вариантов. В тоже время тип жилища и материал, из которого возведена постройка, во многом зависят от местных географических условий.

Равнинно-предгорная зона Центрального Предкавказья характеризуется почти полным отсутствием камня, и поэтому здесь в строительстве преобладало использование глины и дерева. В этом регионе Северного Кавказа со сходными экологическими условиями такая строительная техника известна с эпохи майкопской культуры (III тыс. до н.э.), и исследователями квалифицируется как легкое турлучное строение с соломенной или камышовой крышей (Кореневский С.Н., 1995, с.80). Однако в кон. III — 1-й пол. II тыс. до н.э., видимо, существовали и более крупные каркасные долговременные столбовые постройки, состоявшие из двух частей: жилой и хозяйственной (Экажевское поселение в Ингушетии) (Лопан О.В., Маслов В.Е., 1999, с.62 сл.).

Для кубано-скифской эпохи характерны турлучные и каменные конструкции. Некоторые данные о характере жилищ получены при раскопках Змейского поселения Х-VIII вв. до н.э. При исследовании Змейского поселения были выявлены следы небольших наземных жилищ. Дома имели каменные фундаменты и турлучные стены, полы были вымощены галькой и обмазаны глиной. В одном из домов была зачищена углубленная в пол печь (Деопик Д.В., Крупнов Е.И., 1961; Ковалевская В.Б., 1984, с.58).

Такая конструкция домов характерна и для поселений западного варианта кобанской культуры VII-IV вв. до н.э. Это наземные жилища овальной или прямоугольной формы, сооружавшиеся с использованием камня и плетеного деревянного каркаса с глиняной обмазкой. Углы турлучных стен крепились столбами, а центральные подпорные столбы, углубленные в материке, поддерживали двускатные камышовые кровли. Стены изнутри обшивались тонкими досками, а по низу — дубовыми плахами. Полы были земляными, утрамбованными, иногда вымощенными черепками или галькой (Сержень-юртовское и Бамутское поселения в Чечне) (Ковалевская В.Б., 1984, с.59). Стены прямоугольных жилищ, выявленных на поселении Уллубаганалы 2 в Карачаево-Черкесии, состояли из плотно пригнанных необработанных камней, доходящих в поперечнике до 1 -1,2 м. Они сооружались или из крупных, положенных насухо камней, или из двух рядов камня (внутреннего и внешнего панциря), пространство между которыми было заполнено землей и мелким камнем. Основным несущим элементом конструкции являлись столбы, примыкавшие к стене изнутри. Пол жилищ земляной, местами выложенный мелкой щебенкой (Ковалевская В.Б., 1984, с.64-68).Строения, как правило (илл.1, 1), состояли из двух отделений: жилого и хозяйственного (Козенкова В.И., 1989, с. 266-267; Ковалевская В.Б., 1984, с.64-68).

По мнению А.В. Гадло и А.В. Найденко, Грушевское поселение (юго-западные окрестности г.Ставрополя) в VIII-VII вв. до н.э. (начальный период существования) состояло из округлых жилищ, представляющих собой поставленные на каменные основания легкие плетенные конструкции, обмазанные глиной (Гадло А.В., Найденко А.В., 1988, с.316).

В связи с этим следует отметить интересные и информативные графические изображения плетенных (из жердей?) шатровых жилищ конической фор мы, нанесенные на сосуд скифского времени из кургана у Святой горы (илл. 1,3) на левом берегу р.Гнилушки — притока Мокрой Золки в Кабардино — Балкарии (Горемыкина В.И., 1965, с. 480-481, 485, рис.4). Как справедливо заметил В.А.Кузнецов, для изучения эволюции древних жилищ равнинных районов это документально достоверное изображение можно считать уникальным (Кузнецов В.А., 2001, с. 192).

Ряд подобных сооружений обнаружены в памятниках Ставропольской возвышенности в слоях скифо — сарматского времени. Нар. Черниковой (юго-западнее с. Пелагиада) на поселении скифского времени были выявлены следы турлучных строений (Охонько Н.А., 1988, с.250). В ходе раскопок северо-восточной окраины напольной части Грушевского городища в 1973 г. был расчищен ряд камней —остатки развалившейся кладки, тянущейся с севера на юг. Рядом с камнями и между ними было обнаружено скопление глиняной обмазки со следами плетня. К западу от этого развала камней на расстоянии одного метра было выявлено скопление камней и пятно обоженной докрасна глины размером 0,55-0,3 м, толщина которого достигала 0,2 м. Около пятна находилось скопление керамики. По предположению авторов раскопок А.В. Гадло и А.В. Найденко, расчищенный комплекс представляет сильно разрушенную часть посторойки с наземным или слегка заглубленным очажком и находившейся невдалеке от него хозяйственной ямой (Гадло А.В., Найденко А.В., 1988, с.314).

Скорее всего, такие турлучные конструкции являлись основным типом бытовых сооружений на поселении. Об этом свидетельствует заполнение хозяйственных ям периферийной зоны городища. В некоторых из них обнаружены скопления крупных фрагментов обожженной глины с отпечатками прутьев. Зафиксированы также скопления камня (некоторые со следами обжига) и турлука. По мнению Я.Б.Березина, этот мусор мог образовываться и вследствие естественного обветшания жилищ, и в результате пожаров (турлук, камни со следами огня) (Березин Я.Б., 1997, с.24,25). По сведениям Т.М.Минаевой, в центре верхней части Первого Татарского городища (южные окрестности г.Ставрополя), возможно, из слоя скифо-сарматского времени происходит кусок обгорелой глины, смешанной с травой или соломой со следами древесных веток — остатки жилища, построенного из плетня и обмазанного глиной. По мнению исследователя, такого рода жилища преобладали в этом поселении, поскольку камни являются здесь редкой находкой (Минаева Т.М., 1949, с. 127,128).

В ходе раскопок 1991-1992 гг. Чапаевского поселения на северо-восточной окраине г.Ставрополя были обнаружены и исследованы остатки сооружений бытового характера. Наиболее хорошо сохранившееся бытовое строение имело прямоугольную в плане форму, вероятно, 6-8 м. Судя по многочисленным кускам обожженной глины с отпечатками различной толщины прутьев и брусьев, здание имело турлучную конструкцию. Нижняя часть стен была обложена сухой кладкой из местного камня не более чем в 3-4 ряда высотой. Конструкция крыши осталась невыясненной. Удалось установить, что нижний ряд камней клался прямо на дерн, без подготовки основания. В здании было обнаружено два очага, размерами 0,45-0,45 и 0,7г0,7 м. Очаги представляли собой ямки, заглубленные в пол жилища на 0,2-0,3 м, со стенками, обмазанными глиной (возможно, с расширением книзу). Недалеко от очагов, у стенки здания, зафиксировано мощное скопление керамики от крупных тарных сосудов, донья которых находились в непотревоженном состоянии. По предположению автора раскопок Я.Б.Березина, эта часть здания представляла собой кладовую (Березин Я.Б., 1993, с.8).

Развалы каменных стен с многочисленными фрагментами глиняной обмазки, в ряде случаев с рельефными отпечатками плетня открыты на поселениях: Перкальское, Уллубаганалы 2, поселение на горе Медовой (Абрамова М.П., 1999, с.99).

Следует обратить внимание на похожие конструкции бытовых памятников, выявленных на поселениях и городищах Прикубанья и Восточного Приазовья. Характерная черта этих построек — возведение их прямо на грунте (как и жилище на Чапаевском поселении). Возводить на рыхлом грунте дома было не просто, поэтому, например, на Новоджерелиевском городище № 3 в излучине р.Кирпили строительный горизонт заливался плотной пахсовой глиной. Этот метод, хорошо известный в Средней Азии и Центральном Кавказе использовался на городище и для выравнивания участка под постройки (Шевченко Н.Ф., 1991, с. 101-102).

Ряд жилищ, близких по конструкции с сооружениями из городищ Центрального Предкавказья, изучены на Роговском городище №1 (бассейн р.Кирпили). Дома общей площадью около 20 кв.м имели овальную форму. Стены их состояли из камышовых матов, на деревянном каркасе обмазанных глиной и установленных в неглубокие подфундаментные канавки. В жилищах 2 и 4 были расчищены почти непотревоженные участки стены на высоту до 0,2 м.

По реконструкции Н.Ф.Шевченко, из дерева в такой стене изготавливались только несущие столбы, соединенные скрученными камышовыми жгутами. К этому каркасу с двух сторон крепились маты, затем конструкция обмазывалась глиной. Жилища имели камышовую крышу и потолок, изготовленный так же, как и стены, но с наброской глины сверху для утепления. Вход в жилище делался с торцевой стороны, и ширина его равнялась в среднем 1 м (илл.1, 2). Во всех домах пол представлял собой глинобитную вымостку со следами многочисленных подмазок. В каждом жилище присутствовал очаг, обычно открытого типа (Шевченко Н.Ф., 1991, с.102).

Подобные конструкции домов выявлены на Новоджерелиевском городище №3. С разной степенью полноты удалось проследить более 25 жилищ. Постройки были овальными, с турлучными стенами (камыш обмазанный глиной) и камышовой крышей. (Шевченко Н.Ф., 1989, с.70; Шевченко Н.Ф., 1992, с.83,84). По периметру жилища выкапывалась подфундаментная канавка глубиной 25-30 см и шириной около 25 см. В канавке устанавливался каркас из деревянных столбов, соединенных между собой горизонтальными жгутами из скрученного камыша. Затем с двух сторон к каркасу крепились камышовые маты, в которых камыш располагался вертикально (илл.1, 2). Снаружи вся конструкция обмазывалась глиной (Шевченко Н.Ф., 1995, с.135). Практически без изменений эта технология сохранилась до наших дней и используется при строительстве так называемых турлучных домов (Лавров Л.И., 1951, с.52).

Характерной чертой поселений среднего течения Кубани является другая домостроительная техника — сырцовые наземные дома (поселения Кавказское 6, Медовка, у Ульского пенькозавода, Тенгинское II) (Эрлих В.Р., 1996, с. 165 сл.).Однако каркасные турлучные жилища были характерны и для ряда поселений Прикубанья. Так, на поселении Венцы I были обнаружены куски глиняной обмазки и турлучная крошка (Беглова Е.А., 1991, с.56,58). Из отчета Н.В.Анфимова о раскопках Краснодарского городища на Дубинке известно, что эллинистический слой содержал многочисленные остатки "турлучных" построек (Анфимов Н.В., 1973, с.109).

Таким образом, наблюдается сходство в конструкции овальных и прямоугольных каркасных жилищ, характерных для поселений второй половины I тыс. до н.э. Ставропольской возвышенности, предгорной зоны Центрального Предкавказья и подобных бытовых сооружений меотских городищ.

Данные этнографии позволяют выявить несколько типов округлых построек, бытовавших на Кавказе в новое время. К одному из них относятся традиционные абхазские круглые хижины, сплетенные из жердей и перекрытые папоротником и соломой. Очаг располагался в центре и представлял собой открытую, выложенную камнем площадку (Инал-Ипа Ш.Д., 1960, с. 192). Сходные строения известны в Кабарде, но там они имеют центральную жердь, вертикально врытую в глиняный пол, с насаженным на ее верхний конец колесом, поддерживающим жерди крыши (Кобычев В.П., 1972, с. 154). По мнению Н.Ф.Шевченко, по конструкции стен и внутреннему интерьеру указанные постройки очень похожи на древние меотские жилища, несмотря на то, что мощные центральные столбы, поддерживающие крыши, в последних не разу не зафиксированы (Шевченко Н.Ф., 1995, с.136,137). В жилищах поселений исследуемого периода Ставропольской возвышенности также пока не отмечены столбовые ямы, остатки столбов в центре и других частях пола. Тем не менее, следует согласиться с предположением Н.Ф.Шевченко, что нельзя полностью исключать использование опорных столбов, так как они могли либо вообще не вкапываться, либо ставиться в неглубокие выемки, которые не всегда можно зафиксировать на поврежденных полах (Шевченко Н.Ф., 1995, с. 136).

Несмотря на сходство в конструкции жилищ населения Центрального Предкавказья и домов меотов, следует отметить и специфически локальные черты. В отличие от меотских строений стены жилищ поселений Центрального Предкавказья имеют каменное основание Особенности их кладки прослежены на четырех поселениях (Подкумский мост, Уллубаганалы 2,1 рушевское, Чапаевское): основания стен выкладывались без раствора из больших камней неправильной формы (Абрамова М.П., 1999, с.99; Березин Я.Б., 1993, с.8). Легкость конструкции каркасных построек исключают наличие потолка. По предположению Н.Ф.Шевченко, на стенах поперек жилища лежали одна или несколько жердей, используемых для подвешивания очажной цепи и для иных хозяйственных целей (Шевченко Н.Ф., 1995, с.137). Скорее всего, эта традиция являлась обычной и для жилых построек Центрального Предкавказья, в том числе Ставропольской возвышенности. Характерно, что надочажная цепь и котел являются почитаемыми элементами культа очага в скифо-сарматское время и в эпоху средневековья (Прокопенко Ю.А., 2000, с. 12 сл.). Согласно этнографическим материалам, у осетин надочажная цепь "рахыс" являлась объектом специального культа и в новое время (Кузнецов В.А., 1993, с.165).

Остатки домов иной конструкции — каменных прямоугольной формы были открыты при раскопках Хумаринского поселения Е.П.Алексеевой (Алексеева Е.П., 1971, с.54), Х.Х. Биджиевым (Биджиев X.X., 1983, с.14) и М.П.Абрамовой (Абрамова М.П., 1999, с.89 сл.). По сведениям М.П.Абрамовой, при сооружении таких жилищ проводилось террасирование. На горизонтальной поверхности возводились стены из рваного камня, при этом наиболее крупные из них укладывались в основании стен. Материковые полы покрывались вымосткой из каменных плит неправильной формы. В домах были очаги прямоугольной или округлой формы — в виде углубленных в материк ямок, дно которых устилалось небольшими каменными плитками (Абрамова М.П., 1998, с.5). Отсутствие глиняной обмазки и другие своеобразные черты, характерные для жилищ Хумаринского поселения, позволили М.П.Абрамовой отнести это поселение к особой локальной группе полиэтнического населения Предкавказья (Абрамова М.П.,1999, с. 102).

В связи с этим следует отметить, что остатки каменных конструкций домов открыты также на Грушевском городище в слоях IV-III вв. до н.э. Одно из них—овальное сооружение из каменных плит (Гадло А.В., Найденко А.В., 1988, с.317). Другое бытовое сооружение — прямоугольной формы. Высота сохранившихся стен 90 см. Судя по всему, жилище представляло собой прямоугольный дом, однопанцирные стены которого были выложены полигональной кладкой из камней различных очертаний, подогнанных один к другому и хорошо отесанных. Ряды из камней прямоугольных очертаний — квадров чередовались со слоями рваного камня* (илл.2, 3). Возможно, стены сооружения являлись опорой двускатной крыши, как у античных строений.

До настоящего времени не было попыток реконструкции типов крыш жилых построек, открытых на городищах Ставропольской возвышенности. В этом плане, интересными являются жилища, изученные на поселении Уллубаганалы 2 (илл. 1,1).

Они состояли из деревянного наката и земляного перекрытия (возможно, с применением каменных плит поверху) (Ковалевская В.Б., 1984, с.67).

В связи с этим следует обратить внимание на выше отмеченные уникальные графические изображения плетенных шатровых жилищ конической формы, нанесенные на сосуд скифского времени из кургана у Святой горы (Горемыкиева В.И., 1965, с.480-481, 485, рис.4).Согласно этим изображениям, крыши домов имели коническую форму, каркас которой образовывали перекрещенные в середине колья или жерди с загнутым окончанием Г-образной формы, видимо, скреплявшиеся посредством крючьев (илл.1, 3).

Как считает Н.Ф.Шевченко, овальная форма меотских домов свидетельствует о том, что их крыша вряд ли была конической. По его мнению, меоты использовали плетенные крыши, подобные применяемым в хозяйственных постройках адыгейцев и кабардинцев. Ее основой служили небрежно перекрещенные прутья орешника, которые не сходились к середине, а перекрещивались в разных местах. Поверх каркаса плотным слоем укладывалось сено, а в плавневых районах Восточного Приазовья — камыш, который здесь являлся основным строительным материалом (илл. 1,2) (Шевченко Н.Ф., 1995, с.137). Крыши жилищ Роговского I поселения утеплялись сверху глиной (Шевченко Н.Ф., 1991, с. 102).

Возможно, крыши бытовых строений равниннопредгорной зоны Центрального Предкавказья могли быть трех вариантов: конической (как на изображении на скифском сосуде из кургана у Святой горы), двускатной (поселение Уллубаганалы 2) и уплощенно-овальной формы (как у жилищ меотов).

Каждое жилое помещение обязательно имело очаг или даже два очага (жилище на Чапаевском поселении). Наиболее типичен открытый тип очага, представляющий из себя ямку, заглубленную в пол жилища, со стенками, обмазанными глиной. На Грушевском поселении при раскопках бытовой постройки было выявлено пятно обожженной докрасна глины, размером 0,55x0,3 м и толщиной до 0,2 м (Гадло А.В., Найденко А.В., 1988, с.314). В жилищах Хумаринского поселения найдены очаги различной формы — прямоугольные, круглые и овальные в виде неглубоких (в среднем 0,1 м) ямок, часто по дну и по краям обложенных мелкими плитками (Абрамова М.П., 1999, с.99).

По сведениям Н.Ф.Шевченко, в домах Новоджерелиевского городища у одной из продольных стен располагалась лежанка, сделанная в виде глинобитного возвышения высотой 0,3 м, шириной 0,65 м и длиной 2,2 м. Края лежанки укреплялись досками. По предположению исследователя, поскольку лежанки прослежены далеко не в каждом доме, они могли делаться и из дерева в виде досчатых топчанов (Шевченко Н.Ф., 1.9.95, с. 137). Возможно, подобные лежанки были и в жилищах населения Центрального Предкавказья. Следует отметить, что в бытовых постройках поселения Уллубаганалы 2 вдоль стен устраивались каменные нары (Ковалевская В.Б., 1984, с.62-64). Представляет большой интерес сооружения в виде очагов или святилищ, найденные вне пределов жилищ. Ряд таких святилищ был открыт при исследовании Хумаринского городища. Они имели подквадратную форму (1,2г1,1 м или 1,6г1,7 м) и были сделаны из поставленных на ребро мелких каменных плит неправильной формы. Дно их устлано 3-4 слоями мелких каменных плиток, перекрытых лежавшими в несколько рядов фрагментами керамики (Абрамова М.П., 1998, с.6).

В этом плане интересным является сооружение, обнаруженное при раскопках Чапаевского поселения. По реконструкции Я.Б.Березина, на краю террасы была выровнена площадка, покрытая затем слоем чистой, хорошо промешанной зеленоватой глины, толщиной не более 0,1м. Затем из такой же глины сооружено кольцо внешним диаметром около 3 м с разрывом 0,5 м на северной стороне. В глиняный валик вбиты колья, переплетенные затем прутьями и обмазанные глиной.

Высота сооружения была около 1,5-2 м. Внутренняя площадь была засыпана слоем белой извести. В центре сооружения горел костер (размеры овального кострища 0,4x0,6 м). По мнению автора, полное отсутствие керамических и иных находок внутри и вокруг сооружения, тщательность его постройки, манипуляции с огнем и его символами (угольная подсыпка, кострище) заставляют видеть в нем небольшое святилище, связанное с культом огня (Березин Я.Б., 1993, с.8,9).

Как показывают археологические исследования, жилища окружали многочисленные ямы. Ряд ям цилиндрической формы диаметром 1 м прослежены в слоях Хумаринского поселения; они заполнены камнями и землей (Абрамова М.П., 1999, с.99).

Итоги раскопок на Грушевском поселении в 1995 г. дают возможность говорить о существовании за пределами застроенной территории целой "зоны мусорных ям". Сюда население поселка выносило и захоранивало как бытовой, так и строительный мусор. В плане зафиксированные ямы круглые, возможно, расширяющиеся ко дну. Их максимальная глубина не превышала 1,2 м от поверхности. Заполнение ям — фрагменты керамики, зернотерок и иных каменных орудий, кости животных, турлук (Березин Я.Б., 1997, с.24,25).

Хозяйственные ямы являются неотъемлемым компонентом любого меотского городища. Наиболее типична круглая в плане яма глубиной 1 -1,3 м с 0твесными или слегка расширяющимися ко дну стенками. Стены некоторых ям покрыты обмазкой, сохраняющейся у дна. Часто ямы образуют группы, в которых хронологически близкие ямы расположены настолько тесно, что по несколько раз  перекрывают друг друга. Как отметил Н.Ф Шевченко, при высокой плотности застройки неудобные участки между домами специально отводились для сброса мусора. Почти все ямы, независимо от их назначения, заполнены перегнившей органикой — золой, кусками обмазки, фрагментами керамики, несколько раз встречены целые скелеты собак (Шевченко Н.Ф., 1995, с.138). Скорее всего, районы концентрации ям в меотских поселениях являются подобием зоны мусорных ям Грушевского поселения.

На Грушевском поселении в одном из изученных жилищ хозяйственная яма располагалась недалеко от очага. В яме находились фрагменты керамики: кувшинов, других крупных сосудов, в том числе сосуда, напоминающего тондыр, и другие предметы (Гадло А.В., Найденко А.В., 1988, с.316). По сведениям Н.Ф.Шевченко, в меотских жилищах ямы, имеющие коническую форму и расположенные возле очага, использовались для хранения части урожая. В некоторых из них обнаружены обугленные зерна пшеницы (Шевченко Н.Ф., 1995, с.138).

Таким образом, следует согласиться с мнением Л.Г.Нечаевой и поддержавшим ее В.А.Кузнецовым, что жилища Центрального Кавказа дифференцируются на две зоны: предгорно-равнинную и горную. Если в первой доминируют глинобитные дома, генезис которых восходит к равнинно-степным архетипам, то в горных условиях преобладали жилища каменные, сооружение которых было связано с глубокой горно-кавказской традицией (Нечаева Л.Г., 1975, с.30; Кузнецов В.А., 2001, с.192,199).

Что касается приемов домостроительства, на Ставропольской возвышенности выделяются как их общие, так и специфические черты. В частности на Грушевском городище открыты как турлучные дома, так и каменные жилища. Видимо, это связано с особенностью географического положения Ставропольского плато, находящегося на пересечении древних торговых путей (Прокопенко Ю.А., 1999).

Следует предположить, что традиция сооружения каркасных турлучных домов была принесена мигрировавшим сюда в VIII-VII вв. до н.э. населением позднекобанской культуры.

В IV-III вв. до н.э. этот район находился в зоне влияния культуры меотских племен Прикубанья. В памятниках Ставрополья фиксируется значительное количество изделий античного и меотского производства. Поступление на Ставропольскую возвышенность меотской керамики привело к тому, что керамический комплекс Татарского городища формируется ПОД влиянием Прикубанья (Малашев В.Ю.)

 В керамике Грушевского городища, также, выделяются формы, представляющие инновационные тенденции, видимо, связанные с влиянием меотской технологии (Найденко А.В., Прокопенко Ю.А)

Нельзя исключать возможность знакомства местного населения с традициями строительного дела меотов Прикубанья. Интересно, что из района Прикубанья на Ставропольскую возвышенность везли и строительные материалы. В слоях исследуемого времени Грушевского городища были обнаружены кусочки буро-красного твердого материала — латерита, который при высушивании на воздухе являлся прекрасным строительным материалом, обладал высокой стойкостью против выветривания, огнеупорными свойствами. Ближайшие месторождения латерита находятся в долине р.Кубани у г.Недреманная (Прокопенко Ю.А., 1999, с.22).

Стратиграфический анализ показывает, что со второй половины IV в. до н.э. начинается следующий хронологический период существования Грушевского городища, связанный с деятельностью греческих купцов (Найденко А.В., Прокопенко Ю.А., 1995, с.24; Прокопенко Ю.А., 1999, с.22). На рубеже IV-III вв. до н.э. на Грушевском городище возводится новая крепостная стена в стиле двух панцирей из крупных подтесанных камней с внутренней забутовкой. Стена была сложена из крупных разномерных полигональных кусков рваного местного известняка, края которых лишь иногда были подтесаны. Камни подбирались довольно тщательно. Кладка велась без связующего раствора, для скрепления камней использовалась влажная земляная заливка. В основание стены были уложены крупные валуны, которые со стороны городища составляют подобие фундамента. Строители стремились в нижней части кладки выделить панцирные ряда, для чего использовали наиболее крупные камни. Внутренний массив стены создавался из разновременных, плохо пригнанных друг к другу кусков рваного известняка и засыпался мелким щебнем с грунтом (илл.2,1,2) (Гадло А.В., Найденко А.В., 1988, с.302,303). Как отмечает А.В. Найденко, строительные особенности сближают крепостную стену Грушевского городища с каменным зодчеством малых провинциальных греческих городов, в частности, с Танаисом. Отмечая, что в данный период времени строительство каменных укреплений не характерно для городищ Предкавказья, исследователь допускает возможность возведения стены греческими мастерами или под их руководством (Найденко А.В., 1996, с.21).

К античным памятникам следует отнести и Султановский склеп, раскопанный в 1900 г. И.А.Владимировым у г.Брык. Манера квадровой кладки с украшением фасада (каннелированные пилоны), способ крепления плит скрепами (деревянными и свинцом), а также наличие в инвентаре предметов античного импорта подчеркивает принадлежность исследуемого склепа к греческим погребальным сооружениям (OAK за 1900 г., с.52,53; Прокопенко Ю.А., 1998, с.37 ел.; 1999, с.23).

Скорее всего, выявленные каменные постройки на Грушевском городище также связаны с античной традицией зодчества, о чем свидетельствуют сходные строительные приемы: полигональная кладка, использование квадров, подтесывание краев камней, сооружение одно- и двухпанцирных с забутовкой цоколей. Ясно, что камень применяли в тех местах, где он имелся в наличии, и там, где это было целесообразно. Поэтому само по себе применение камня в домостроительстве, конечно, не может свидетельствовать о каком-то существенном отличии этнического состава населения Ставропольской возвышенности от других регионов Центрального Предкавказья. Помимо природных условий, факторами, определяющими размеры, планировку и конструкцию жилища, являются также экономическая структура общества, традиции ведения хозяйства, тип семьи. По-видимому, заимствовать в короткий срок новый тип жилища местное население у пришлого (греков или эллинизированных меотов) не могло. Скорее всего, влияние античного зодчества на характер домостроительства на поселениях Ставропольского плато было недолгим (сарматское нашествие) и не отразилось существенным образом в устоявшихся традициях местной строительной культуры.

В качестве доказательства следует привлечь более поздние материалы эпохи средневековья; консервативный характер жилищ это позволяет. Для первых веков нашей эры важные и аргументированные материалы получены в ходе раскопок Зилгинского городища в Северной Осетии Здесь выявлены остатки глинобитных полов, очажные ямы, завалы сырца и турлучных стен и т.д. По мнению И.А. Аржанцевой и Д.В. Деопика, эти турлучные конструкции являются местной строительной традицией (Аржанцева И.А., Деопик Д.В., 1989, с.79,80).

По сведениям В.А.Кузнецова, материалы городищ хазарского времени VII-IX вв.., позднеаланского периода Х-ХП вв. свидетельствуют об устойчивом существовании на "земляных" городищах Центрального Кавказа наземных каркасных турлучных жилищ (Кузнецов В.А., 2001, с.193).

Это касается и каменного домостроительства. В.Б.Ковалевская отмечает глубокую традиционность данного типа каменных жилищ и непрерывную культурную преемственность вплоть до "самого недавнего прошлого" (Ковалевская В.Б., 1984, с.68,69).

Резюмируя изложенное, отметим, что история жилища населения Центрального Предкавказья 2-й пол. I тыс. до н.э. требует дальнейшего комплексного исследования, а это подразумевает планомерное археологическое исследование городищ и поселений.

 

ЛИТЕРАТУРА

 

Абрамова М.П., 1998. Некоторые особенности поселений скифского времени Верхней Кубани // Юбилейные международные XX "Крупновские чтения" по археологии Северного Кавказа (тез. докл.). Железноводск.

Абрамова М.П., 1999. Поселение скифского времени у аула Хумара на Верхней Кубани//Древности Северного Кавказа. М.

Алексеева М.П., 1971. Древняя и средневековая история Карачаево-Черкесии. М.

Анфимов Н.В., 1973. Раскопки на правобережье р.Кубани//АО 1972 г. М.

Аржанцева И.А., Деопик Д.В., 1989. Зилги — городище начала I тыс. н.э. на стыке степи и предгорий в Северной Осетии // УЗ КИПЦДСВ. М.

Беглова Е.А., 1991. Венцы I -поселение эпохи ран-

него железа в Закубанье //Древности Северного Кавказа и Причерноморья. М.

Березин Я.Б., 1993. Строения и сооружения Чапаевского поселения (г.Ставрополь) // Вторая кубанская археологическая конференция. Тез. докладов. Краснодар.

Березин Я.Б., 1997. О топографии Грушевского поселения (на материалах раскопок 1995 г.) // Материалы конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Т.М.Минаевой (26-27 января / Ставрополь). Ставрополь.

Биджиев Х.Х., 1983. Хумаринское городище. Черкесск.

Бродель Ф., 1986. Структуры повседневности: возможное и невозможное. T.l. M.

Гадло А.В., Найденко А.В., 1988. Исследование Грушевского городища под Ставрополем в 1973 году //МИСК. Вып.15-16. Ставрополь.

Горемыкина В.И., 1965. Поселения бронзового и железного века на территории Центрального Предкавказья // Тезисы докладов научно-теоретической конференции Минского гос. пед. института им.А.М.Горького. Минск.

Деопик Д.В., Крупное В.И., 1961. Змейское поселение кобанской культуры // МАДИСО. Т.1. Орджоникидзе.

Инал-Ипа ШД., 1960. Абхазы. Историко-этнографические очерки. Сухуми.

Кобычев В.П., 1972. Типы жилища у народов Северо-Западного Кавказа в середине XIX в. // КЭС. T.V. М.

Ковалевская В.Б., 1984. Кавказ и аланы. М.

Козенкова В.И., 1989. Кобанская культура Кавказа// Археология СССР. Степи Европейской части СССР в скифо-сарматское время. М.

Кореневский С.Н., 1995. Галюгай I —поселение майкопской культуры. М.

Кузнецов В.А., 1993. Алано-осетинские этюды. Владикавказ.

Кузнецов В.А.. 2001. Жилой дом в Алании Х-Х1 вв. // Проблемы повседневности в истории: образ жизни, сознание и методология изучения. Сб. статей межрег. науч. семинара. Ставрополь.

Лавров Л.И., 1951. Формы жилищ у народов Северо-Западного Кавказа до середины XVIII в. // СЭ. № 4.

Лопан О.В., Маслов В.Е., 1999. Экажевское поселение — памятник эпохи бронзы в Ингушетии // Древности Северного Кавказа. М.

Малашев В.Ю., 1994. Татарское городище. Некоторые итоги работ 1992-1993 годов // XVIII "Крупновские чтения" по археологии Северного Кавказа. Тез.докл. Кисловодск.

Минаева Т.М., 1949. Памятники эпохи раннего средневековья на Ставропольской возвышенности // МИСК. Вып. 1 .Ставрополь.

Найденко А.В., 1996. Грушевское городище на юго-западной окраине Ставрополя. Архитектура крепостных сооружений VIII-III вв. до н.э. // Из истории земли Ставропольской. Вып.2. Ставрополью.

Найденко А.В., Прокопенко Ю.А., 1995. Археологические материалы Грушевского городища VIII-III вв. до н.э. как исторический источник по истории края (исследование пряслиц) // Ставропольская земля в прошлом и настоящем. Мат-лы научн. конференции. Ч.I. Ставрополь.

Найденко А.В., Прокопенко Ю.А., Деопик Д.В., 1998. Керамика Грушевского городища (предварительная публикация) // Из истории народов Северного Кавказа. Сборник статей. Вып.2. Ставрополь.

Нечаева Л.Г., 1975. О жилище кочевников юга Восточной Европы в железном веке // Древнее жилище народов Восточной Европы. М.

OAK за 1900 г. СПб., 1902.

Охонько Н.А., 1988. Археологические памятники Ставропольской возвышенности и вопросы заселения Центрального Предкавказья в древности и средневековье // МИСК. Вып. 15-16. Ставрополь.

Прокопенко Ю.А., 1998. О культурной принадлежности Султановского кургана, исследованного И.А.Владимировым в 1900 году у горы Брык // Вестник Ставропольского государственного университета. Социально-гуманитарные науки. Вып. 15. Ставрополь.

Прокопенко Ю.А., 1999. История северокавказских торговых путей IV в. до н.э. — XI в. н.э.

Прокопенко Ю.А., 2000. Об элементах культа очага в погребальной обрядности населения Предкавказья в сарматское время // IV Минаевские чтения по археологии, этнографии и музееведению Северного Кавказа. Мат-лы peг. науч. конференции. Ставрополь.

Хазанов A.M., 1975. Социальная история скифов. М.

Шевченко Н.Ф., 1989. Городище эпохи раннего железного века в восточном Приазовье //I Кубанская археологическая конференция. Тез. докладов. Краснодар.

Шевченко Н.Ф., 1991. Жилище меотских племен Восточного Приазовья // Древности Кубани (материалы научно-практической конференции). Краснодар.

Шевченко Н.Ф., 1992. Итоги работ Приазовской археологической экспедиции 1989 года // Археологические раскопки на Кубани в 1989-1990 годах. Ейск.

Шевченко Н.Ф., 1995. Строительные традиции у меотов // ИАА. Вып. 1. Армавир; М.

Эрлих В.Р., 1996. Тенгинское городище II в свете бытовых памятников меотской культуры Закубанья // Актуальные проблемы археологии Северного Кавказа (XIX "Крупновские чтения") (Москва, апрель, 1995 г.). Тез. докладов. М.