БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ «ШАХТЕРСКОЙ»
перейти к содержанию книги :: перейти к содержанию раздела
К. И. ПРОВАЛОВ
Герой Советского Союза,
бывший командир 383-й
стрелковой дивизии
Потерпев крах в попытках прорваться к Туапсе из района Новороссийска и понеся за период июльских и августовских боев 1942 года большие потери, войска фашистской группы армий «А» к середине сентября уже не могли наступать по всему фронту. Поэтому гитлеровское командование приняло решение о нанесении последующих ударов сначала на Туапсе, а затем на Орджоникидзе. Судя по тому, что из двадцати шести дивизий этой группы восемнадцать действовали против Черноморской группы войск, туапсинское направление немецко-фашистское командование считало главным.
25 сентября перешли в наступление 97-я и 101-я легкопехотные дивизии гитлеровцев из района Хадыженской на Шаумян. Их удерживали части 32-й гвардейской стрелковой дивизии. 26 сентября вступила в бой и наша 383-я стрелковая дивизия. На нее командующий вражеской 17-й армией бросил альпийских стрелков группы Ланца, 97-ю легкопехотную, 46-ю специально подготовленную к боевым действиям в горах пехотную дивизии, мотодивизию СС «Викинг», бельгийский легион «Валлоны».
О готовящемся наступлении врага на туапсинском направлении нам было известно. Во-первых, предупреждал об этом командующий армией. Во-вторых, 20 сентября разведчики 691-го стрелкового полка под хутором Измайловским взяли в плен офицера группы Ланца, который подтвердил: да, наступление через четыре дня, и самое решительное.
Мы ожидали, что отборные горно-стрелковые части, прошедшие специальную альпинистскую подготовку и поэтому носившие на рукавах штормовок эмблему в виде эдельвейса, пойдут против нашего правого фланга: по долине реки Пшехи в горах был наиболее удобный переход. Но ожидания эти не оправдались. Альпийские стрелки нанесли удар в направлении гор Гейман и Гунай.
Это произошло утром. На левом фланге вдруг загрохотали взрывы, и почти тут же позвонил командир 696-го стрелкового полка Руцинский. Он докладывал, что на его участке обороны начались массированная бомбежка и артподготовка. Когда я приехал на НП командира полка, противник уже атаковал наши подразделения.
От Руцинского докладываю обстановку командарму.
— Имей в виду,— слышу в ответ,— враг рвется к Туапсе. И главный удар теперь по тебе. Так что — стой крепко.
И мы стояли. Минометчики умело маневрировали огнем, стреляли по скоплениям горных стрелков и не давали им собраться для новой атаки. Тогда появились гитлеровские бомбардировщики, и началась обработка — в который уже раз — наших позиций. Стервятники носились, включив сирены, чуть ли не над головами. Один даже врезался в скалу неподалеку от моего наблюдательного пункта. Но что этот один, а если их сразу 20, 30, 70! Вместе с бомбами немецкие самолеты сбрасывали на нас бочки с сажей. Облака ее растекались по склонам высот, окутывая леса. Дышать было .нечем.
От бомбежки нас выручали окопы с перекрытиями. •Кажется, на высоте не должно уже оставаться не то что живого человека —живого места. Но только поднимутся «эдельвейсы» в атаку, их тут же встречают огнем. За первые три часа боя противнику не было отдано ни пяди земли.
Со второй атаки — и снова после мощнейшей авиационно-артиллерийской подготовки — гитлеровцам частью сил удалось зацепиться за северные скаты горы Гейман. Командир 696-го полка хотел бросить туда свой резервный 3-й батальон, но ему не разрешили. Еще не наступил момент, когда в бой вводятся резервы. И точно: командир 1-го батальона, оборонявшего северный склон горы Гейман, капитан Катаев поднял свои роты в контратаку и сбросил противника с горы.
В этом батальоне был взвод морских пехотинцев. Они пробились к 383-й дивизии где-то перед Белореченской. Дрались моряки здорово! Вот и в этом бою за Гунай они шли в контратаку впереди всех. Старшина С. И. Белобородое, командир взвода морских пехотинцев, кортиком ударил дюжего фашиста, но в тот момент осколком гранаты его ранило в челюсть. Он зажал рану рукой и продолжал драться до тех пор, пока немцы не побежали под натиском 1-го батальона 696-го стрелкового полка. Только после этого он пошел в тыл. А комбат Катаев позвонил на наблюдательный- пункт командира полка и раньше, чем доложил обстановку и данные о своих потерях, рассказал о мужестве старшины.
— Белобородов— это герой,— заключил он,— и достоин самой высокой награды.
Мы согласились с Катаевым и представили командира моряков к ордену Красного Знамени. Не уверен, получил ли этот отважный человек свою награду, потому что не знаю, жив ли он...
Держались мы на рубеже еще трое суток. Именно в эти дни в приказах немецко-фашистского командования появился пункт: «Моряков и шахтеров в плен не брать». Но в плен никто сдаваться и не думал. Ждали единственного: чтобы набежали тучи и закрыли небо. А оно как назло было без единого облачка, и гитлеровская авиация безнаказанно бомбила наши боевые порядки, пробивая «эдельвейсам» дорогу к Черному морю. В один из дней насчитали до семисот самолето-вылетов на Гейман и Гунай. Но силы были слишком неравными. Гитлеровцам удалось захватить половину горы Гейман, потеснив оттуда батальон Катаева. Сам комбат погиб. Его заменил старший лейтенант Григорий Ковтун. Однако 2-й батальон, которым командовал старший лейтенант Николай Головко, еще держался на южных скатах высоты. На другой день нас сбросили с горы Гунай. Резервов почти нет, неатакованных участков тоже. На фронте обороны 694-го и 691-го стрелковых полков вовсю разгораются такие же ожесточенные бои, как и на левом фланге дивизии.
Вызвали из Гунайки 3-й батальон 696-го стрелкового полка, выдвинули оба батальона к высоте, накоротке провели рекогносцировку и после артиллерийского налета атаковали противника. Атака прошла удачно, Гунай снова оказался в наших руках. К сожалению, ненадолго. 30 сентября после ожесточенных неравных боев мы потеряли и эту высоту, и гору Гейман.
28 сентября противник силами 46-й пехотной дивизии и моторизованной дивизии СС «Викинг» после массированной авиационной подготовки и короткого, но мощного артналета нанес новый удар в полосе нашей обороны — на участке Красное Кладбище, хутор Червяков. Батальон 691-го стрелкового полка стойко выдержал этот удар и отбил атаку гитлеровцев.
Подразделения 694-го и 691-го стрелковых полков мужественно держали свои рубежи, перемалывая живую силу врага. Но и сами несли при этом немалые потери. В 1-м батальоне 691-го полка погибли комиссар батальона политрук Ф. Д. Войтюк, командиры второй и минометной рот. Во второй стрелковой роте, которая оборонялась на главном направлении наступления 72-го пехотного полка противника в районе хутора Червякова, в боевом строю осталось всего восемнадцать бойцов. Замолк последний станковый пулемет. К нему бросился начальник штаба батальона, старший лейтенант А. М. Пивень.
«Ладьте покуда «максимку», товарищ старший лейтенант, а я прикрою вас «карманной артиллерией»,— сказал раненный в руку пожилой усатый боец из шахтеров и выполз из дзота. Он пристроился за корневищем могучего дуба, поваленного взрывом бомбы, не торопясь достал из вещмешка, как картошку, семь лимонок и, вырывая зубами чеки, стал деловито бросать гранаты по наступающему врагу. А тут заговорил станковый пулемет старшего лейтенанта Пивня.
Гитлеровцы были вынуждены вновь откатиться к подножию высоты. Но 29 сентября сильно поредевший 1-й батальон 691-го стрелкового полка не смог уже выдержать натиска превосходящих сил врага и отошел на высоту с отметкой 567,6, что в полутора километрах северо-западнее селения Маратуки. Создалась угроза флангового удара по боевым порядкам 1-го батальона 694-го стрелкового полка, державшего горную дорогу от Красного Кладбища к Перевальному. Командиру полка майору Т. И. Кипиани было приказано, чтобы он, прикрывшись заслоном, быстро отвел батальон непосредственно к Котловине и занял оборону на высотах в двух километрах северо-западнее этого селения...
Ставка требовала перейти к активным действиям и восстановить положение, чтобы ни в коем случае не пропустить врага к Туапсе. Восстанавливать положение в центре оперативного построения 18-й армии предполагалось и планировалось силами 328-й и 383-й стрелковых дивизий, 40-й мотострелковой бригады и 12-й гвардейской кавалерийской дивизии. Эта группировка должна была уничтожить противника в районе Сосновки, горы Гейман. Наступление назначили на 2 октября. Однако немецко-фашистские войска нанесли по нашей дивизии мощный упреждающий удар превосходящими силами. Мы полтора суток сдерживали непрерывные атаки альпийских стрелков и все-таки 3 октября вынуждены были сдать Котловину и Гунайку. Хуже того, противник расчленил нашу оборону и отрезал 691-й стрелковый полк, который продолжал удерживать Маратуки и гору Оплепен, от двух других стрелковых полков дивизии.
Через два дня, 5 октября, 46-я пехотная дивизия, усиленная батальоном альпийских стрелков из дивизионной группы генерал-лейтенанта Ланца, ринулась на штурм высоты с отметкой 1010 (Оплепен), которую оборонял 2-й стрелковый батальон под командованием капитана П. П. Славкина, В этом бою бойцы, командиры и политработники батальона вновь показали образцы мужества и отваги. Тяжело были ранены комбат и его заместитель, убит начальник штаба батальона. Командование принял на себя командир взвода связи лейтенант Г. В. Ткачев.
Это был сорокавосьмилетний, что называется, повидавший уже жизнь человек. Он воевал еще на фронтах первой империалистической и гражданской войн. Потом недолго послужил в органах НКВД, вышел в запас. В октябре 1941 года, когда гитлеровская орда подкатилась к Ростову, Г. В. Ткачев добровольцем вступил в полк народного ополчения и как рядовой боец дрался с ненавистным врагом на подступах к родному городу. В августе 1942 года он пришел в нашу дивизию.
И вот этот коммунист возглавлял оборону до тех пор, пока туда не прибыли командир полка майор Д. И. Мельников и комиссар 691-го полка батальонный комиссар В. А. Прокопович, сменивший в конце сентября М. В. Кольцова. За день батальон отбил восемь атак, нанеся фашистам большие потери. Но многие защитники высоты тоже выбыли из строя, и девятой атакой гитлеровцы, создав четырехкратное превосходство в живой силе, захватили гору. В тот же день 691-й стрелковый полк сдал селение Маратуки. 46-я пехотная дивизия врага пробилась к долине реки Пшеха южнее хутора Кушико.
7 октября полк майора Д. И. Мельникова вошел в непосредственное подчинение заместителю командующего 18-й армией генерал-майору В. А. Гайдукову, который возглавил группу войск в составе 31-й стрелковой дивизии, 11-й гвардейской кавалерийской дивизии и 691-го стрелкового полка. Эта группа имела задачу восстановить положение в районе Маратуки и горы Оплепен, а затем нанести удар в направлении Красного Кладбища.
Группе генерала Гайдукова удалось лишь частично выполнить поставленную задачу: 691-й стрелковый полк 383-й стрелковой дивизии и 75-й стрелковый полк 31-й стрелковой дивизии при поддержке артдивизиона 11-й гвардейской кавдивизии генерал-майора С. И. Горшкова после двухдневных боев овладели горой. Прежде чем наши подразделения закрепились на высоте окончательно, она несколько раз переходила из рук в руки...
Драматическими были и боевые события на котловинском направлении. Командующему 18-й армией все-таки удалось создать кулак из бригад и ударить по гунайской и сосновской группировкам противника. Но поспешная организация боя не позволила добиться какого-либо успеха. Мы контратаковали, но сбить гитлеровцев с занимаемых позиций так и не смогли.
9 октября наступила оперативная пауза. Обе стороны готовились к продолжению борьбы, проводили перегруппировку сил. В частности, перейдя к обороне на маратукском направлении, гитлеровцы высвободили часть сил для усиления своей группировки под Гунайкой. Сюда же переместилось несколько специальных высокогорных батальонов, снятых с клухорского направления. В свою очередь, командующий 18-й армией выдвинул в район Котловины 40-ю мотострелковую бригаду, которая и сменила нас здесь. Фронт обороны 383-й стрелковой дивизии теперь проходил по высотам, расположенным между Гойтхом, Гунайкой и Котловиной. Слева нашим соседом была 12-я гвардейская кавалерийская дивизия, прикрывавшая с востока участок дороги на Туапсе между Шаумяном и Гойтхским перевалом.
Передышка кончилась 14 октября. В этот день гитлеровцы одновременно нанесли два удара на сходящемся в районе Шаумяна направлении: с рубежа Гунайка — гора Гейман и из района восточнее Фанагорийского. Планами немецкого командования предусматривалось окружение сил 18-й армии, оборонявшихся между станцией села
Куринской и селением Котловина, выход моторизованных и горно-стрелковых соединений противника на магистраль Шаумян — Туапсе и стремительный рывок по этой дороге к побережью Черного моря.
694-й и 696-й стрелковые полки вместе с 966-м артполком, 28-м отдельным противотанковым дивизионом и 575-м отдельным минометным батальоном отбили за день семь гитлеровских атак, но не сдали своих позиций. Наши воины сдержали противника с большими для него потерями, а он все лез, словно саранча, и казалось, что фашистам нет числа. То здесь, то там бойцы поднимались в контратаки, и гитлеровцы, не выдержав натиска, бежали по склонам высот, хоронясь на бегу за вековыми деревьями и мшистыми камнями.
Но и 383-я стрелковая дивизия несла ощутимые потери в личном составе и вооружении, главным образом от авиационных и артиллерийско-минометных налетов. На новом рубеже обороны мы не успели в достаточной мере оборудовать ее в инженерном отношении.
Ожесточенность боя несколько упала к полудню 15 октября. Видимо, наметился успех противника на шаумянском направлении, и он бросил туда, вдоль реки Пшиш, все свои силы. Вскоре был получен приказ командующего ЧГВ сдать обороняемый участок 408-й стрелковой дивизии, и 383-я стрелковая дивизия выводилась во второй эшелон армии.
Но уже в ходе смены подоспело с нарочным новое боевое распоряжение от генерал-майора А. Г. Ермолаева, начальника штаба 18-й армии. К исходу 15 октября противнику удалось выйти к южной окраине Шаумяна и железнодорожному мосту у Островской щели. Чтобы усилить оборону Туапсинского шоссе у железной дороги, командующий Черноморской группой войск И. Е. Петров приказал выдвинуть на Гойтхский перевал нашу дивизию.
Марш продолжался всю ночь. К утру 16 октября 694-й полк, шедший в голове колонны, приблизился к перевалу. Там уже шел бой: несколько малочисленных стрелковых подразделений без артиллерии и минометов отражали натиск передового отряда 96-й легкопехотной дивизии врага. Я приказал майору Кипиани, не дожидаясь подхода 696-го полка, при поддержке двух артдивизионов контратаковать противника во фланг и, отбросив его от перевала, прочно оседлать Туапсинское шоссе.
694-й стрелковый полк после короткого артналета по наступающим немецким егерям двинулся в контратаку. Гитлеровцы пытались с места отразить ее огнем из автоматического стрелкового оружия и легких пехотных орудий. Но подразделения полка быстро сблизились с врагом и забросали его гранатами. Не выдержав удара, противник отошел в направлении Шаумяна. А вскоре прибыл и 696-й стрелковый полк. Гойтхский перевал был надежно прикрыт 383-й стрелковой дивизией. К сожалению, в этот день мы потеряли одного из лучших командиров соединения. При контратаке погиб Шалва Иванович Кипиани, возглавлявший 694-й стрелковый полк...
Я подписал в тот день приказ, в котором, в частности, говорилось: «Фашистские пираты вырвали из наших рядов лучшего командира полка — майора-орденоносца товарища Кипиани, не знавшего страха и поражений. Бойцы, командиры и политработники, не раз ходившие за ним в атаку на врага, никогда его не забудут... поклянемся праху своих бессмертных героев, чья кровь обагрила наши боевые знамена, что мы с честью пронесем их незапятнанными в бою».
Мы похоронили своего боевого товарища в тылу боевых порядков дивизии — на небольшой высотке к востоку от железной дороги. Командование 694-м стрелковым полком принял майор М. В. Бондаренко.
Между тем боевая обстановка на Туапсинском направлении становилась все напряженнее. Ставка Верховного Главнокомандования, учитывая особую роль Черноморской группы войск в обороне Кавказа, приняла ряд мер для усиления группировки наших войск северо-восточнее Туапсе. На Черноморском побережье создавались сильные резервы. Из Северной группы войск в состав 18-й армии перебрасывались 8-я, 9-я гвардейские и 10-я стрелковая бригады. Ставка также предписала передислоцировать на Туапсинское направление 63-ю кавалерийскую дивизию из состава 46-й армии, 83-ю горнострелковую дивизию под командованием полковника А. А. Лучинского, прибывшую из Ирана, и передать в распоряжение командующего Черноморской группой войск. Командующему Закавказским фронтом разрешалось доукомплектовать шесть стрелковых дивизий.
Последнее прямо касалось и нашего соединения. На протяжении трех месяцев, непрерывно ведя ожесточенные бои с превосходящими силами противника, оно имело значительные потери в личном составе и требовало пополнения. Как только появилась возможность, а это случилось в ночь на 18 октября, нас вывели в тыл для доукомплектования. 383-ю стрелковую дивизию на Гойтхском перевале сменила в обороне 107-я стрелковая бригада. В Георгиевском, куда соединение пришло к утру 19 октября, нас ожидала радостная весть: из Туапсе на пополнение 383-й стрелковой дивизии двигалась колонна из семисот... шахтеров Донбасса. Как же мы тогда обрадовались! И как благодарили офицеров штаба Черноморской группы за внимание к нам! Ведь догадались же, что шахтерские маршевые роты нужно отдать не кому-нибудь, а именно в «шахтерскую» дивизию. Мы с С. Корпяком немедленно выехали навстречу этой колонне.
Встреча с новичками была теплой, радостной. Ветераны наши (а их к тому времени оставалось еще не так мало) находили земляков и, как правило, добивались у командования полков и дивизий, чтобы того или иного молодого бойца-шахтера назначили к ним в одно отделение. Мы, разумеется, только приветствовали это.
21 октября немецко-фашистские войска, собравшись в кулак, повели наступление на Гойтх, Георгиевское. Одновременно из района Островской щели, балки Холодной вдоль реки Пшиш ударили 1-я горно-стрелковая и 97-я легкопехотная дивизии врага. И оба удара пришлись по 408-й стрелковой дивизии: один с фронта, а другой по левому флангу. Хотя 408-я была хорошо укомплектована, но еще не имела боевого опыта. К тому же тылы полков этого соединения находились на значительном удалении от передовой, что отрицательно сказалось на снабжении подразделений боеприпасами.
Противнику удалось потеснить части 408-й дивизии, захватить Гойтх. А еще через день, 23 октября, гитлеровские соединения, преодолев сопротивление 40-й мотострелковой бригады, уже вышли к горам Семашко и Два Брата. В этот момент на командный пункт 383-й стрелковой дивизии в Георгиевском и приехал командующий 18-й армией генерал-майор Гречко.
Лично мы встретились впервые, но Андрей Антонович заговорил со мной как со старым знакомым:
— Поднимай, Провалов, дивизию. И побыстрее.— Гречко, в нескольких словах введя меня в сложившуюся обстановку, приказал немедленно закрепляться на высотах с отметками 919,6, 1103,1 и 960.— Закрепись, а завтра с утра контратакуй в направлении хутора Пелика. Вместе с десятой стрелковой бригадой. Она будет наступать на Перевальный...
Перед речкой Пшенахо 383-я стрелковая развернулась в предбоевой порядок и, не задерживаясь, вброд преодолела ее. Дивизионная артиллерия и 575-й отдельный минометный батальон заняли огневые позиции и по команде с НП произвели короткий обстрел высот Два Брата, 1103,1 и 960. Стрелковые батальоны поднялись в атаку.
А ситуация тут сложилась вот такая. Три лесистые высоты, которые мы стремились занять, соединялись между собой мощными острогами и представляли довольно длинную гряду, которая господствовала над всей местностью. Кто владеет этой грядой, тот, как говорится, и пан.
Мы и гитлеровцы выскочили на нее почти одновременно. Они, может, десятью минутами раньше. Бой сразу же перешел в ближний огневой, а затем в рукопашный. Он длился около шести часов. С высот скатывались то противник, то наши полки. Несколько раз гряда переходила из рук в руки. Не успеешь как следует закрепиться— новая контратака. Фашистские горные егеря дрались остервенело. Но наши бойцы, командиры и политработники противопоставили, им все свое мужество, всю свою отвагу. И что необходимо отметить особо, с самой лучшей стороны показали себя не только ветераны, но и шахтеры, прибывшие на пополнение дивизии. К примеру, красноармеец седьмой роты 694-го стрелкового полка Кирилл Чмиль действовал в этом редком по ожесточению бою как опытный воин. Израсходовав боеприпас, он лицом к лицу столкнулся с рослым фашистом. Не успел тот сообразить что-либо, как Чмиль оглушил его прикладом, выхватил у немца автомат и продолжал вести схватку трофейным оружием...
В ночь на 24 октября в тыл противника ушли два истребительных отряда: от 694-го стрелкового полка — сорок семь человек во главе с командиром роты лейтенантом Александром Яковлевым и от 966-го артиллерийского полка —двадцать девять человек с командиром батареи старшим лейтенантом Соколовым. Задача обеим группам была поставлена следующая: не обнаруживая себя, проникнуть как можно глубже в тыл противника, а затем, двигаясь навстречу своей дивизии, уничтожить живую силу противника, разрушить коммуникации, склады и другие тыловые объекты.
— В общем, побольше там шуму,— сказал я на прощание обоим командирам.
— Это дело знакомое, товарищ генерал,— ответил Соколов.— Можете не сомневаться...
Отряд 966-го полка прошел незамеченным. О его боевых действиях мы узнали лишь через несколько дней.
А вот рота А. Яковлева обнаружила себя. Когда она с запада по ручью обходила высоту с отметкой 384, гитлеровцы бросили осветительную ракету и обнаружили наших смельчаков. С НП было видно, как высота ощетинилась трассами автоматных и пулеметных очередей...
Однако, как выяснилось из доклада связного, прибывшего перед рассветом, лейтенант Яковлев не растерялся. Он быстро вывел своих людей в мертвую зону, еще немного обошел высоту и, когда противник успокоился, дерзким броском выскочил по северному склону на вершину. Умело применив в ближнем бою автоматы и ручные гранаты, истребители уничтожили около трех десятков фашистов и захватили два тяжелых пулемета. Противник был вынужден оставить высоту. А Яковлев организовал на ней круговую оборону. Это было как нельзя кстати!
Но на следующее утро, 25 октября, противник начал атаковать. Главный удар он нанес по 694-му стрелковому полку, между горой Два Брата и высотой с отметкой 1103,1. В самой теснине его встретили всей мощью минометного и пулеметного огня. Были применены «катюши».
Два часа продолжался бой. И вот наступил момент, когда враг начал откатываться по всему фронту обороны дивизии на исходный рубеж. Я подал сигнал для контратаки. Задача заключалась в том, чтобы на плечах противника ворваться на выгодные для обороны позиции и закрепиться на них.
К исходу 29 октября 383-я стрелковая дивизия вышла на рубеж: юго-восточные скаты высоты с отметкой 879 — юго-западная окраина Перевального. Наиболее заметный успех выпал на долю 1-го и 2-го батальонов 696-го стрелкового полка. Они почти вышли к реке Пшиш. Омрачилось это событие сообщением о гибели старшего лейтенанта Николая Головко. Каждого жалко, на войне ведь смерть ходит рядом. Но этот комбат очень уж был молод и вот — погиб...
Почему же не сумели выйти к реке батальоны 694-го стрелкового полка?
Как мы и ожидали, высота с отметкой 879 оказалась сильно укрепленным опорным пунктом противника, и теперь она сковала полк Бондаренко. Надо было как-то помочь ему. Пришло решение сменить 3-й батальон учебным батальоном дивизии, находившимся в резерве. Со мной на наблюдательном пункте находился начальник оперативного отделения штаба майор Алексей Самсонович Кобанец. Человек он у нас был новый, однако уже успел проявить и храбрость, и смекалку. Должен понять, что от него требуется, и все в точности выполнить.
И действительно, Алексей Самсонович тотчас ухватил идею: учебным батальоном навязать противнику такой бой, чтобы надежно изолировать его на этой высоте. Забегая вперед, могу сказать, что майор Кобанец успешно выполнил поставленную перед ним задачу.
В ночь на 30 октября произошло еще одно событие. Из тыла врага вернулся подвижной истребительный отряд старшего лейтенанта Соколова. Это подразделение добралось до самого Нефтегорска, уничтожив при этом около ста гитлеровцев, одиннадцать подвод с военным имуществом, один продовольственный склад. Но в отряде все-таки были потери — погиб красноармеец Степан Васильевич Суворов, ездовой 4-й батареи 966-го артполка.
Голубоглазому веселому парню из деревни Лисенки, что в Лухском районе Ивановской области, от роду было двадцать два года. В армию его призвали в первый же день войны. Когда он пришел в нашу дивизию, товарищи немедленно окрестили его «фельдмаршалом». Как же, Суворов, да еще Васильевич!
Когда потребовались добровольцы в истребительный отряд, красноармеец Суворов одним из первых вышел из строя на три шага. В руках у него был ручной пулемет, с которым ездовой никогда не расставался.
25 октября истребители Соколова устроили засаду на дороге в районе Нефтегорска. На участке нашей дивизии шло решительное наступление врага, и он подтягивал к передовой свежие силы. Один из батальонов немецких горных стрелков как раз и вышел на засаду артиллеристов. Отходить было поздно, отсидеться незамеченными — к этому люди наши не приучены, и горстка храбрецов приняла бой с пятью сотнями «эдельвейсов».
Слишком неравными были силы. Старший лейтенант Соколов принял решение постепенно отойти к небольшой горной речушке и затем по ней — в расположение дивизии. Но для этого нужно было оставить заслон. Хотя бы человека три. Кто останется?
— Зачем трое? —спросил Суворов.— Со своим «дегтярем» я и один управлюсь.
Стрельба нашего пулемета и немецких автоматов - слышалась минут сорок. А потом все смолкло. Соколов приказал своему отряду замаскироваться в густом лесу, с одним из бойцов все-таки вернулся к месту жаркой схватки. Степан Суворов был мертв. Изрешеченный пулями, он лежал ничком, раскинув руки, будто обнимал всю землю, родную и единственную.
По представлению командования 966-го артполка и 383-й стрелковой дивизии Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 марта 1943 года красноармейцу Степану Васильевичу Суворову посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. 25 октября 1969 года его прах был перенесен и перезахоронен в Нефтегорске. Там сейчас поставлен и памятник...
После того как обходящий отряд майора Кобанца сковал противника на высоте с отметкой 879, успех дивизии был обеспечен дерзкими действиями 1-го батальона 694-го стрелкового полка под командованием старшего лейтенанта Петра Савельевича Головатюка.
Батальон Головатюка, действовавший на правом фланге 694-го стрелкового полка, у высоты с отметкой 879 не задержался и, преследуя врага, выскочил далеко вперед.
На рассвете гитлеровцы фланговым ударом попытались опрокинуть батальон Головатюка, но командир 694-го стрелкового полка майор Бондаренко ввел в бой высвободившиеся уже две резервные роты под командованием младшего лейтенанта Н. Н. Ильичева и лейтенанта А. С. Маркина. Эти подразделения контратаковали наступающего противника тоже во фланг и при поддержке артдивизиона, которым командовал майор В. Я. Шарагин, обратил врага вспять. Тут же поднялся и батальон Головатюка. Преодолевая горные кручи, бойцы с гранатами в руках, ведя огонь на ходу, бросились на врага. К исходу 31 октября 694-й стрелковый полк, так же, как и 696-й, вышел на рубеж реки Пшиш.
Гитлеровцы превратили северный берег реки на участке Перевальный в мощный узел сопротивления с развитой системой оборонительных сооружений, ходов сообщения. Захватить плацдарм представлялось для нас весьма сложной задачей.
И вновь с инициативой выступил старший лейтенант Головатюк. Проводя тщательную разведку и взвесив все свои возможности, Петр Савельевич обратился к командиру полка с предложением обойти батальоном вражеские опорные пункты по северному берегу и нанести удар с тыла. Бондаренко доложил об этом предложении, и я утвердил план комбата.
Батальон перешел Пшиш и углубился в оборону врага незамеченным. Затем он повернул снова к реке. Используя темноту, приданные Головатюку саперы разведали проходы в минных полях, проделали их в проволочных заграждениях и лесных заминированных завалах. Это была нелегкая работа, требовавшая и сноровки, и мужества. И когда ее закончили, на укрепление гитлеровцев устремились герои Головатюка. Впереди коммунисты, политработники, такие, как В. С. Назаров, А. В. Трофимов, Я. В. Жувак. Они показывали пример священной ненависти к постылому врагу. И, следуя этому примеру, бойцы беспощадно разили гитлеровцев. После часового боя плацдарм был захвачен.
Обозначившийся успех 1-го батальона 694-го стрелкового полка позволил и всем остальным батальонам дивизии форсировать Пшиш, перерезать дорогу Перевальный — Гойтх и начать штурм укреплений врага по северному берегу. К полудню 1 ноября задача, поставленная 383-й стрелковой дивизии командармом А. А. Гречко, была выполнена: мы взяли и Перевальный, и хутор Пелик. За десять дней боев наше соединение уничтожило более 2000 солдат и офицеров противника, отдела
около 40 тяжелых пулеметов, 7 гитлеровцев были захвачены в плен. Нашими трофеями стали 150 винтовок, 50 автоматов, 12 пулеметов, 8 минометов, 2 орудия, 5 автомашин, 4 рации, 2 батальонных штандарта, ценные документы двух батальонных штабов. Только один батальон под командованием П. С. Головатюка уничтожил более 300 гитлеровцев.
