Древности Сочи и его окрестностей
Ю. H. ВОРОНОВ
Оформление художника Б. Д. Недоспасова
к содержанию раздела :: к содержанию книги
Страна курганных могильников
Эпоха расцвета, пережитая местным населением в раннем средневековье, в XI—XII вв. закончилась. Приходят в запустение городища, разваливаются храмы, резко сокращается значение отгонного скотоводства. На смену крупным городищам приходят небольшие хутора с легкими деревянными постройками. В настоящее время от них сохранились лишь пятна на пашнях, содержащие угольки, обломки местной кухонной и тарной посуды, а также привозной поливной керамики, и кости домашних животных. Большое количество камней в этих местах свидетельствует о существовании в древности каких-то фундаментов. Наиболее значительные скопления населенных пунктов этого времени обнаружены в прибрежной зоне (Мамайка, устье Псоу и др.). В этот период охотники и пастухи вновь используют пещеры, в верхних культурных слоях которых исследователи часто находят памятники «черкесского» облика. В Большой Воронцовской пещере, например, обнаружены железные наконечники стрел, ножи и другие предметы.
Рис. 59. План (2) и разрез (1) печи для обжига извести в окрестностях Аибгинской крепости (Красная Поляна).
В горах возникают святилища, часто использующие древние пастушеские постройки, в которых скапливались груды железных наконечников стрел, приносимых пастухами и охотниками в жертву горным духам. Одно такое святилище находилось вблизи озера Кардывач.
В начале XI в. на вершине горы Ахун был построен храм, украшенный резным по камню орнаментом, характерным для грузинских церквей того времени (Синатле, Кацхи, Сапара и др.). К периоду не ранее XI в. относится и маленькая церковь в урочище Агуа (ущелье реки Сочи), по своему плану напоминающая восточногрузин-ские храмы. К еще более позднему времени может быть отнесена дополнительная стена в крепости на реке Год-лик (Чемитоквадже). Эта внутренняя линия обороны отсекает от основной крепости небольшой двор, тяготеющий к морскому берегу и занимающий не стратегически полноценный, наиболее возвышенный участок крепости, где стоит башня № 3, а наиболее низкий ее участок. Фасадная часть этой стены облицована прекрасно обработайными блоками. В тех местах, где облицовка обвалилась, обнажилась забутовка, положенная слоями из наклонных плоских булыжников, изредка образующих «елочку». Обычно же эти слои имеют наклон в одну сторону и отделены друг от друга горизонтально уложенными в ряд плоскими булыжниками. Примечательно, что ряды облицовки, в общем правильно выдержанные, совпадают с внутренними рядами наклонных булыжников. Толщина стены до 2,5 м, а сохранилась она в высоту до 5 м. Технические приемы сооружения стены указывают на то, что она была построена в период генуэзской колонизации на побережье (XIV—XV вв.).
Рис. 60. Раннесредневековые керамические изделия — «умывальник» (1), кувшины (2—5), амфоры (6—7) и блюдо (8) из окрестностей Сочи (1—6) и с. Веселого (7, 8).
.
В это же время широко распространяется обычай подкурганных захоронений. Курганные могильники выявлены в Красноалександровском, Абазинке, Варданэ, Кепше, Аибге и других местах. В погребениях, которые были разрушены, например в лесу, в окрестностях поселка Кепши, найдены поливная ваза с изображением птицы, стеклянные привозные сосуды, железные сабли, множество железных наконечников стрел, кресала, ножи и другие изделия XIII—XIV вв. Из курганного могильника того же времени в районе Варданэ происходит набор железных наконечников стрел, ножей, брусков, умбонов от щитов, стеклянная привозная посуда и т. д.
Рис. 61. Курганный могильник Варданэ. Стеклянные сосуды (1, 2), железные ум-бон (3, 4), наконечники стрел (5—13, 16), кресала (14, 15), ножи (18—21) и заготовки (21, 22), каменный брусок (17).
В ущелье Капабье (Красноалександровский аул) курганные насыпи имеют овальную форму с направлением продольной оси с востока на запад: высота их обычно не достигает 1 м, а земляные насыпи оконтурены каменной кольцевидной обкладкой в 3—5 слоев. В одном из курганов найдено полуразрушенное погребение, в котором находилась бронзовая четырехугольная поясная пряжка с кусочком узкого кожаного ремня и железный ножичек, типичные для адыгейских памятников XV—XVI вв.
Рис. 62. Изделия развитого и позднего (19, 20) средневековья — железные наконечники стрел (1—4, 7—11, 14, 15) и копий (18— 20), ножи (5, 6, 16), кресала (12—13) и поливная чаша (17) с поселений Ахштырь-2 (1—4) и в Воронцовской пещере (5—8), из курганного могильника на Кепше (9—17) и из лесов в горной части района (18—20).
Курганы у села Абазинки также имеют овальную форму и окольцовку из каменных плит в 4—6 ярусов диаметром 3—4 м. Здесь прослежено два варианта погребальных обрядов. В первом случае сооружали гробницу и тонких каменных плит, устойчивость которых обеспечивали незначительным углублением в грунт. Вокруг гробницы возводили окольцовку, над которой затем насыпали курган. В этих гробницах совершали и повторные захоронения, вероятно, близких членов семьи покойного — в одной такой гробнице найдено четыре беспорядочно разбросанных костяка. В другом случае на поверхность обнаженной либо частично покрытой плитняком почвы укладывали покойника головой на запад и покрывали его сверху плитами. Вокруг сооружали окольцовку и затем насыпали курган. В таких курганах обычно находилось по два костяка. Инвентарь погребений включает фрагменты посуды, кремни, голубой бисер и другие изделия XV—XVI вв.
Рис. 63. План и разрез позднесредневековой гробницы в окрестностях Красной Поляны.
Несколько курганных могильников известно в окрестностях Красной Поляны. В 1973 г. автором были исследованы две гробницы на правом берегу Бешенки, в урочище Кулаковка. В первом случае погребенная была положена на поверхность площадки, врезанной в склон. Вокруг нее возведено из крупного ломаного плитняка подобие прямоугольной гробницы, внутри заполненной землей. К этому центральному захоронению несколько позже были пристроены с двух сторон дополнительные камеры, где также на поверхности почвы сделаны захоронения, присыпанные сверху тонким слоем земли и камнями. В другом случае захоронение было произведено в могильной яме, а на поверхности земли сооружена аналогичная каменная ограда, также засыпанная до краев землей. Инвентарь в погребениях отсутствовал, а в насыпи были найдены фрагменты очень поздней поливной посуды, датирующие погребение временем не ранее XVI—XVII вв. Из недавно разрушенного кургана того же времени на левом берегу Мзымты против села Эстосадок происходит обрывок, возможно, иранской ткани золотого шитья с узором.
В окрестностях Сочи известно довольно большое число и случайных находок, среди которых интересны в первую очередь железные наконечники копий с угловатыми выступами в нижней части пера, имевшими распространение на Западном Кавказе в X—XIV вв., а также позднесредневековые наконечники копий с поперечно изогнутым пером, которые часто находят охотники среди тлена
стволов упавших деревьев. Когда-то во время ожесточенных лесных боев метательные копья вместо цели попадали в деревья и застревали там, обрастая затем древесиной. Один наконечник этого типа известен из Южной Абхазии.
Основу хозяйства населения окрестностей Сочи в развитом и позднем средневековье, как и прежде, составляли плужное и мотыжное земледелие, придомное и отгонное скотоводство, различные ремесла, направленные в первую очередь на удовлетворение внутрисемейных и внутриобщинных потребностей. К сожалению, изделия этих мастерских, особенно керамика, еще изучены крайне слабо. Работы кузнечных мастерских представлены прежде всего вооружением — саблями, наконечниками копий и стрел, сельскохозяйственными орудиями (лемехи, топоры и т. д.). Торгово-экономические связи района иллюстрируются поливной посудой, поступавшей сюда из Византии, Крыма и Грузии, стеклянными сосудами, тканями и др.
Особое значение в экономике района имела генуэзская колонизация побережья. Генуэзские фактории, к которым относится, вероятно, и вышеописанное дополнительное укрепление в Годликскои крепости, представляли собой торговые пункты, где генуэзские купцы скупали у местного населения различные товары: ценную древесину (самшит и др.), мед, воск, звериные шкуры, продукты скотоводства и земледелия. Достаточно важным «товаром» были живые люди — рабы, которых генуэзские торговцы, главным образом через посредство местных феодалов, приобретали на побережье и поставляли почти на все невольничьи рынки Средиземноморья и в Золотую Орду. Взамен перечисленных товаров генуэзцы доставляли сюда предметы роскоши, оружие, стеклянную посуду, соль. Работорговля особенно усилилась в период позднего средневековья во время турецкой экспансии, когда Черкесия (в том числе и рассматриваемый район), по выражению венецианского дипломата Лоренцо Бернар-до, представляла собой для турок «как бы рудник для добывания рабов... которых везут наподобие скота в Константинополь и продают с публичного торга». Этот позорный промысел консервировал отсталые, застойные формы натурального хозяйства и тормозил развитие местной материальной и духовной культуры.
Рис. 64. Обрывок ткани из курганного могильника в районе Красной Поляны.
Основу общественного устройства населения района в развитом и позднем средневековье составляла соседская территориальная сельская община, которая распадалась на большие патриархальные семьи. Главными производителями материальных ценностей были рядовые общинники, которые пользовались пастбищами и пахотными землями, находившимися во владении общины. По аналогии с соседними Абхазией и Адыгеей, можно полагать, что на протяжении всего периода в местной среде были сильны пережитки патриархально-родовых отношений, проявлявшиеся в таких обычаях, как взаимопомощь, побратимство, куначество, гостеприимство, аталычество, калым, уважение к старшим, кровная месть. Большим влиянием обладало народное собрание.
Вместе с тем в рассматриваемом районе уже складывались и классы эксплуататоров. Появились «знатные» и «благородные» люди, имевшие своих подданных — крестьян, пользовавшиеся предметами роскоши, не принимавшие участия в общественном производстве (за исключением разведения лошадей), занимавшиеся лишь военным делом, охотой и грабежами. Захват добычи — людей и скота — стал обычным и почетным времяпрепровождением знати. Этому способствовали генуэзские, а затем турецкие невольничьи рынки на побережье. В среде этих «знатных» людей выделялись князья, имевшие собственную дружину и владевшие одним или несколькими селениями (общинами), крупные и мелкие дворяне. Соответственно формировалась и прослойка зависимых, постепенно закрепощаемых крестьян, наряду с которой определенное место занимало и домашнее рабство. В то же время уровень феодализации местного населения никогда не поднимался выше начальных ступеней раннефеодальных (патриархально-феодальных) отношений.
