Валерий
и Александр Харченко, Алексей Кистерев
Между Илем и Шебшем
ЧАСТЬ ВТОРАЯ :: НА ЗЕМЛЕ НЕПАХАННОЙ
18. Перед бурей
Утром 1 августа 1914 года в Северской тревожно загудел церковный колокол. От здания станичного правления во все стороны, без жалости настегивая коней, помчались всадники с красными флажками.
Предчувствуя недоброе, на центральную площадь потянулись люди, окликая друг друга и спрашивая об одном и том же:
― Что случилось?
― А бис его знае. Хлопцы кажуть, мабудь германец полиз...
Через несколько часов атаман станицы, понуро оглядев заполненную людьми площадь, откашлялся, и медленно, почти на выкрик, зачитал царский манифест о войне с Германией и ее союзниками Австрией и Турцией и приказ о мобилизации.
Так в наш район пришла весть о начале первой мировой войны.
Если в первые месяцы люди еще питали надежду на быстрый исход этой международной кровавой бойни, то через время иллюзии рассеялись окончательно: вслед за первой мобилизацией началась вторая, затем третья, потом... Только из одной Северской ушло на фронт около 700 казаков и почти 1000 иногородних.
В особенно тяжелом положении оказались семьи рабочих и батраков. И хотя часть из них получала месячные пособия от государства, но они были столь мизерны, что люди могли на них жить только несколько дней.
Люди собирались вместе и обсуждали создавшееся положение.
― Этой войне, мабудь, и края не буде?
― А чого б ему будь, коли воеваты не вмиим.
― Ну это вы брьсьте,―отвечал старикам мужчина в солдатской шинели, присев на лавку и поставив к плетню свой деревянный костыль.- В его руках появился кисет с табаком.
― Это вы бросьте, солдат русский воевать умеет!
― Так уразумий нас, служивый,― завелся старик-казак, поправляя на голове черную папаху из бараньей шерсти,―чого ж це мы тоди германца нияк не одолием?
― Видишь ли, батя,―отвечал недавний солдат,―в войну-то мы влезли, а вот подготовиться к ней не успели. К тому ж, слышал, наверное, что многие наши генералы оказались бездарями, в том числе и верховное командование во главе с Николашкой.
― Ну ты,―зашипел старик,―ты царя-батюшку не трогай, слава ему вечная. А то зараз...
― А ты меня не пужай, немцем пужаный. Посидел бы в окопе полуодетый, полуголодный, да с одним патроном на три человека, сразу бы просветление наступило. Особенно когда после атаки из десяти один в живых остаешься...
― Ты, отец, и вправду не горячись,―вступил в разговор молодой казак, у которого вместо правой руки болтался пустой рукав черкески,―дела на фронте и впрямь хуже некуда. Может, кому эта война и выгодна, да только не народу. Он вокруг глянь, сам и побачишь...
Заволновались люди, загалдели, перебивая друг друга:
― И в самом деле: кому―война, а кому―мать родна! Наши-то лавочники, вспомните, еще и первая мобилизация не кончилась, а уже стали товары припрятывать...
― И цены взвинчивать. Это уж точно. Кто-кто, а они на войне руки здорово греют.
― Да разве одни лавочники,―быстро заговорил пожилой мужчина, комкая в руке серую кепку,―вон и владельцы маслобойного завода, и плантаторы, они же взяток понадавали, да и увильнули от мобилизации, а теперь цены нагоняют, да барыши с нас дерут.
― Х-е-хех,―кряхтел старик-казак,―шось оно робыться?
― Ничего, дед―успокоительно говорил бывший солдат,―дай-то срок. Слыхал, небось, в Екатеринодаре рабочие бастовали.
― На Буковском заводе, что ли?
― Не только на Буковском. На обувной фабрике Фотиади, в портовских мастерских, на заводах «Саломас», «Кубаноль», Гусника...
― Так то ж большевики воду мутят!
― Дай-то бог, чтобы получше мутили...
― А сам ты, служивый, чай не энтот большевик?
― Ну что ты, батя, я солдат.
Спорили подолгу, иногда не расходясь до вечера. С нетерпением ожидали свежих вестей с фронта, из соседних станиц, провожая на войну все более пожилых односельчан и оплакивая погибших. И никто не знал, и мало кто мог предположить, что наступит день, который круто изменит их судьбы, нарушит привычный уклад жизни и разведет их по разные стороны баррикад.
Никто этого не знал. Течение времени казалось привычным, и привычно за 1916 наступал 1917 год.
|
|
старинные карты: платные и бесплатные |
