Между Илем и Шебшем Валерий и Александр Харченко, Алексей Кистерев

Между Илем и Шебшем

ЧАСТЬ ВТОРАЯ :: НА ЗЕМЛЕ НЕПАХАННОЙ
8. Первые борозды

Как известно, 1864 год стал годом основания большинства станиц района. Азовские, Черноморские казаки и выходцы из южных губерний России занимали земли, ещё недавно принадлежавшие горцам, строили дома, рыхлили почву, не знавшую до этого плуга. Поселения обносились рвами, изгородями со сторожевыми вышками (для отражения нападения горцев), дома часто напоминали небольшие крепости из камня или самана толщиной до 50―70 сантиметров с глухой наружной стеной, в которой для обстрела нападающих пробивалось небольшое окошко-амбразура. Станицы даже спустя несколько лет после основания, походили на своеобразные военные лагеря. Так начался новый этап в истории района.

Жизнь на новом месте оказалась не такой легкой, как думалось вначале. В первые годы нередки были стычки с небольшими отрядами горцев, вынуждавших казаков ни днем, ни ночью не расставаться с оружием. Потом на поселян обрушились болезни, особенно малярия. Хинина и других лекарств от нее казаки тогда еще не знали и по совету мирных горцев лечились отваром из полыни, помогавшим довольно редко.

Вот что писал о том времени в своем историко-экономическом очерке «Станица Северская» (материалы находятся в Северском отделении государственного архива) заслуженный учитель школы РСФСР Е. И. Костомаха: «Жизнь... в первые годы была столь трудной, что вскоре... появились и беглецы. Махнув рукой, как говорится, на немалый земельный пай и на все льготы новоселам, в одиночку и семьями они пытались бежать куда глаза глядят, надеясь, что на новом месте «хуже не будет». Как правило, беглецов вскоре возвращали».

Немало огорчений доставил переселенцам и кубанский чернозем. «На его плодородие, ― писал Е. И. Костомаха, ― обижаться не приходилось: десятина могла давать здесь больше ста пудов зерна... Но это был не обычный, а слитный чернозем. Во время дождей он быстро раскисает и 'уплотняется, а высыхая, превращается в плотную, как камень, массу и растрескивается, разрывая при этом корни растений.

Деревянные плуги, с помощью которых они (казаки) достаточно легко пахали землю в Таврии, для этого чернозема оказались малопригодными. И две пары волов с трудом тащили здесь такой плуг». (Железных плугов у переселенцев еще не было).

Земля распределялась не по «душам», а по паям. Право на пай, размер которого обычно составлял 30 десятин, имел лишь казак, достигший 18 лет. Значительную долю земельного фонда отхватили офицеры, получавшие в потомственное владение (с правом продажи) до 200 десятин пашни.

Землепользование было общинным. Земля, за исключением потомственной, считалась коллективной собственностью казачьей части населения станицы. Свою долю пашни казак не имел права ни продать, ни подарить кому-либо.

Учитывая постоянный рост населения станиц, величина земельного пая (надела) постоянно уменьшается. Примерно через каждые пять лет происходил передел земли. Для этого она разделялась на участки, номера которых записывались на свернутом в трубку листке бумаги, после чего производилась жеребьевка: каждый казак тянул из урны такую бумажку и получал от землемера соответственный участок земли.

Определенный положительный момент в такой «демократической системе» распределения земли, конечно, был: она не допускала продажи земли и обезземеливания части казачьего населения. Но получаемый при этом казаком. участок земли при очередном переделе ему обычно уже не доставался, поэтому он не был заинтересован ни в установлении на нем правильного многопольного севооборота, ни в серьезных затратах на повышение плодородия, что в конечном счете приводило к хищническому использованию земли.

Из всех мирных занятий наиболее достойным казака считалось сельское хозяйство, а точнее ― хлеборобство. Занятость в нем, а также военная служба не оставляли ему времени для приобретения других специальностей.

Но станицам, которые разрастались с каждым годом, все больше требовалось кузнецов, сапожников, портных, плотников и т. д., росла потребность в сезонных рабочих. Это обстоятельство стало причиной того, что в первые годы на жительство в казачьи поселения охотно принимали переселенцев из России. Например, в Северской первому кузнецу Ефиму Дмитриевичу Кравченко правление станицы не только отвело план для усадьбы, но и построило на нем кузницу за свои средства.

Чуть позже, после раскорчевки окружавших станицы лесов и образования на их месте участков с лесными почвами, особенно ценными для занятия табаководством, среди иногородних, особенно в Северской, появились и греки, для которых выращивание табака являлось традиционным занятием. Постепенно часть из них, богатея на наемном труде, превращалась в плантаторов.

За счет прибывающих из южной и центральных губерний России бедняков, надеявшихся найти лучшую жизнь на «богатой Кубани», иногороднее население росло значительно быстрее, чем казачье. Но в отличие от казаков они не имели земли, уплачивали за свои приусадебные участки положенную плату и их дети могли учиться в казачьих школах тоже лишь после внесения соответствующей платы. Эти и другие обстоятельства зачастую вызывали вражду между казаками и иногородними. Первые не уважали «пришельцев» за их неуважение к казачьим правам и привилегиям, за которые их предки платили кровью, а они тяжелой казачьей службой, за то, что видели в мужиках людей, которые «наживались» на казачьей земле. Иногородние, в свою очередь, видели в казаках эксплуататоров своего труда, очень скупых при расплате.

«Немалую роль в сеянии вражды между казаками и иногородними, ― писал в своем очерке Е. И. Костомаха, ― играла и казачья верхушка, исходившая из старого, проверенного правила «Разделяй и властвуй!» Прежде всего оно помогало отвлекать внимание основной массы казаков от истинных причин все большего ухудшения ее положения. «Почему наши отцы и деды жили лучше нас? - вопрошал атаман станицы и отвечал: Потому, что тогда этих нахлебников-мужиков в станице было раз-два и обчелся!».

«Дело доходило до того, что женитьба казака на девушке из иногородних и выход казачки замуж за «мужика» рассматривались, как чрезвычайные происшествия, поэтому смешанные браки были редкостью.

...Но и представления о казаках, как о лежебоках, безбедно живших за счет труда работавших на них иногородних, или за счет сдачи в аренду своей земли, тоже были далеки от истины.

Как правило, казак трудился на своей земле самоотверженно, не жалея ни самого себя, ни жены, ни детей. К тому же, казачья военная служба мешала ему лучше вести свое хозяйство, ложилась на него тяжелым бременем и обходилась очень дорого: крестьянин, явившись в воинскую часть, получал полностью все ему необходимое, начиная с сапог и кончая винтовкой; казак получал в полку только винтовку, являясь на службу на собственном коне, с кинжалом, шашкой и небольшим сундуком, заполненным обмундированием и снаряжением, вплоть до запасного комплекта гвоздей и иголок с нитками. Все это стоило не менее 400 рублей ― сумма по тем временам огромная.

Строили дома казаки обычно большие, из нескольких комнат. Вся семья жила и работала в малой комнате ― кухне. В ней готовили пищу, мужчины чинили обувь и сбрую, женщины стирали белье, шили одежду, пряли пряжу. Зимой в малой хате находили себе приют новорожденные телята и ягнята.

В большой комнате справляли семейные торжества: свадьбы, проводы на службу. Здесь принимали редких и почетных гостей. В остальные дни комната находилась под замком.

Мебель в домах обычно была проста: деревянные кровати, у стен лавки, кованные железом сундуки для одежды, столы, табуретки.

До 70-х годов прошлого века станицы управлялись начальниками, назначаемые командованием войска. Они вместе с выборными судьями «чинили суд и расправу по-своему усмотрению и разумению». Провинившегося привязывали на несколько дней к столбу или пушке; вора водили по улицам с украденными вещами.

Таковы в общих чертах быт, уклад жизни, нравы первых поселенцев. Преодолевая лишения, болезни, вражду между собой, они обживали неведомый край, закладывая основу для дальнейшего развития территории нынешнего Северского района.

В эти годы и позднее царское правительство поддерживало обособленность казачьих областей с их средневековыми земельными отношениями и управлением. Однако на Кубани, как и на всем Северном Кавказе, замена старого хозяйственного строя капитализмом шла гораздо быстрее, ибо здесь было меньше крепостнических пережитков по сравнению с центром России.

Смотрите также: